принадлежал безымянному принцу.
Невозможно было установить, какие из жен опозорены тем, что их отдавали неверному по ночам, осуществляя сорвавшиеся планы принца. Из-за этого решили, что необходимо казнить их всех путем удушения.
Всегда есть невинные, погибающие во времена страха и ярости, независимо от того, какими бы добрыми ни были их руки и сердца, сколько бы нежности ни таилось в их душах под ночными звездами.
Глава 25
Она никогда не бывала нигде, кроме их фермы. Поездки в деревню по утрам вместе с родителями и братьями в повозке не в счет. Она это знает, или чувствует, что в ее возрасте одно и то же.
Ей шестнадцать лет, у нее весьма смутное представление о мире. Как она могла узнать больше? Она понимает, что много других мест находится там, за рекой и лесом, или если пойти по дороге в любой конец, и что большие события происходят за межами их полей, но ей это трудно себе представить.
Есть калиф, и есть император. Говорят, будто женщины носят красивую одежду. Она не знает, что это за одежда. Они никогда не видела шелка, хоть и слышала это слово. Иногда приходят известия (ее отцу и братьям): о войне, или о чуме, о разливе какой-то далекой реки, о пожаре, уничтожившем чей-нибудь амбар. Случаются набеги хаджуков. Иногда они сопровождаются пожарами. Обычно, как она поняла, новости приходят через долгое время после этих событий. Пепел от пожара уже развеял ветер, амбар отстроили, а война проиграна или выиграна раньше, чем они о ней узнали, — так думает Милена.
Все это, казалось бы, не имеет большого значения, но для нее — имеет. Она не может объяснить почему, но это так. Да, их жизнь здесь продолжается, как и раньше, как будет продолжаться ее жизнь, она это понимает, но очень часто сердитому брату или матери приходится долго кричать, чтобы зазвать ее домой. Она стоит, глядя вдаль, на восток или на запад вдоль дороги, или на юг, через дорогу и речку, когда ее всего лишь послали к колодцу за водой.
Они выживают. Зимы всегда тяжелые. Ее отец — осторожный человек. У нее еще два брата, они ушли и поступили в армию калифа много лет назад. Невозможно было прокормить столько ртов, несмотря на то, что они уже давно сменили религию. Раньше они были джадитами, пока ее дед не принял веру Ашара, когда сюда впервые пришли османы. Многие люди вокруг сделали то же самое. Большинство из них.
Можно держаться за свою веру, часто говорил отец, но что хорошего это принесет, если подушный налог приведет твою семью к голодной смерти?
Они платили налоги императору на севере во времена молодости деда, теперь они платили их калифу, и эти двое — насколько можно судить, сказал он — почти ничем не отличаются. Если ты не останешься джадитом, не будешь платить подушный налог, и не умрешь из-за этого.
«На свете достаточно Святых мучеников», — заявлял ее дед, много раз, когда принял это решение. Милена немного помнила его в то время, когда была совсем маленькой. Низкорослый, сильный мужчина, с густой бородой, к тому времени уже лишившийся многих зубов и кончика уха. Он хромал — никто не знал, по какой причине, даже ее отец. Она спросила, но ответа не получила. Он не желал ходить с палкой.
Здесь стоит четыре фермы, дома построены близко друг к другу, и поля, принадлежащие каждой из них, тянутся вдаль, а границы отмечены большими камнями. Такое их расположение более безопасно — если не враждуешь с соседями. Один из соседей — ее дядя, другой — друг отца. Четвертые соседи — семья, которую отец недолюбливает, но у них есть сын, чуть старше Милены, и уже начались переговоры насчет них. Это сложно, как она понимает. Здесь играет роль земля.
Милена не знает точно, что она чувствует по этому поводу. У нее бывают беспокойные ночи, уже какое-то время, она исследует свое тело рукой в темноте, притворяясь, что не она заставляет свою руку делать это. А ее мечты наяву иногда навевают мысли, которые ее смущают. Она не знает, что хочет высмотреть, глядя через реку или вдоль дороги, но смотрит.
Тот парень, о котором идут переговоры, еще меньше ростом, чем она, хотя он на полгода старше. Милена — крупная девушка, сильная, ее отец хвастает этим. Неважно, что Димитар меньше ростом, говорит она себе. Но однажды, три года назад, они были на берегу реки (он ловил рыбу), и наступали сумерки, они скоро собирались возвращаться домой, и Милена поцеловала его в щеку, когда он стоял со своей удочкой и леской над темной, медленной летней рекой.
И Димитар скорчил рожицу и отвернулся со словами: «От тебя пахнет луком, фу!» — и сплюнул в воду. Она ушла домой одна,
