— Я думаю, — говорит Андрий Дживо, — что тебе придется держать ответ по поводу семейной чести. Что ты сделал?
Но он задал последний вопрос своему сыну, а не стоящему рядом с ним седобородому мужчине.
Марин игнорирует этот вопрос, что делает не часто в общении с отцом. Он пристально смотрит на Орсата. И говорит, почти шепотом:
— Нет. Что вы сделали, господар Орсат? — а потом произносит это: — Прошу вас, скажите. С ней все в порядке?
В зале стало тихо, так как люди осознали их противостояние. Поэтому Марин слышит слабый звук, который вырвался у Леоноры Мьюччи.
— Я имею право распоряжаться своими детьми, как мне будет угодно, Марин. Ты не имеешь никакого права задавать вопросы.
Никакого права задавать вопросы.
— Где Элена? — Марин слышит, как срывается его голос.
Сейчас ему хочется убить, но у него нет меча. Он не член Совета.
Этот человек — член Совета. И Вудраг им был. Его отец и брат тоже члены Совета. Он всего лишь младший сын. Его сердце громко стучит от страха.
Потом он слышат, как Влатко Орсат отвечает, удивленно:
— Элена? На улице, с матерью, наверное, делает покупки.
Марин закрывает глаза.
Потом открывает их. Боль, печаль и ярость, а теперь перед его глазами встает образ Юлии Орсат. Сестры Элены. Темные глаза, темные волосы — он едва с ней знаком.
Он резко произносит:
— Вы большой глупец, и жестокий к тому же. Вы предали свою семью, а не защитили ее. Как по-вашему, что я сделал?
Что-то в его голосе поражает Орсата. Выражение его лица меняется. Он бросает взгляд в сторону, на своего мертвого сына. Живой, энергичный, молодой Вудраг шел сквозь эту палату всего несколько минут назад. Сейчас кровь ярко блестит на мраморе у его головы, и из его глаза торчит кинжал.
Влатко Орсат снова поворачивается к Марину. Откашливается. И шепчет:
— Тебя видели! Как ты перелезал через стену ночью, зимой. Не один раз, как мне сказали. А три дня назад Юлия призналась мне, что она… она нам сказала…
— О, Джад! Она забеременела и призналась отцу. Доверилась ему. Вы убили ее, вы, варвар? Вы это сделали?
Это воскликнула Леонора Мьюччи. Она плачет, но сжимает руки так, словно и она тоже могла бы сейчас совершить убийство.
— Как вы смеете так разговаривать со мной!
— Нет. Я считаю, ты должен ответить ей, Влатко, — голос отца Марина звучит мрачно. — Или ответить мне, потому что сейчас я задаю тебе тот же вопрос.
— Подождите, — говорит Марин.
Он делает еще один вдох и медленно произносит:
— Влатко Орсат, я клянусь богом и честью моей семьи, если я лгу, пускай все наши корабли лягут на дно моря, — я никогда не был с вашей дочерью Юлией. Я не виноват перед ней, а она передо мной. Святой Джад, почему вы не нашли мужчину и не поженили их? Так мы здесь поступаем!
Влатко Орсат теперь смотрит другими глазами. Но опять упрямо качает головой. И говорит:
— Что бы ни думало ваше поколение, отрицающее Джада, мою семейную гордость защищать положено мне.
Внезапно чаша терпения Марина переполняется. Он делает шаг вперед и дает старшему мужчине пощечину. В зале раздаются потрясенные возгласы. Он резко бросает:
— Тогда, прекрасно! Защищайте вашу проклятую гордость! Бросьте мне вызов. Сейчас же! Выберите любого, кого захотите, чтобы он сразился вместо вас!
— Ты думаешь, что так…
— Бейтесь со мной! — он дрожит. Заставляет себя понизить голос. — Я никогда в жизни не трогал Юлию. Неужели вы просто убили дочь, как и сына?
Рядом с ним до сих пор плачет Леонора Мьюччи, он не совсем понимает почему. Даница не оглянулась, и Драго тоже. Они следят за залом. Марин слышит отца:
