Ужасно они там живут».
Теперь он чувствует усталость. Неожиданно перед его глазами возникает поразительно яркая картина: открытое море, далеко от земли, от людских советов, корабль, несущийся под западным ветром к восходящему солнцу, а потом он словно видит Геладикоса, падающего с высоты, с колесницы отца, в белые барашки волн.
«Мы всегда падаем, — думает Марин Джи во. — Даже если мы дети бога».
Глава 10
Одна из двух женщин, за судьбу которых опасалась в то утро Леонора, — та, которую она никогда не видела, все-таки оказалась жива. Другая, ее подруга, очевидно, не будет казнена.
Даница, возвращаясь из внутренней комнаты в палату Совета, быстро взглянула на нее и слегка кивнула головой. Леонора, стоящая рядом с Драго Остаей под высокими окнами дворца, выходящими на запад, почувствовала, что снова борется со слезами.
Честно говоря, сегодня, немного раньше, она с ними не боролась.
Она возненавидела самоуверенного аристократа, который позволил им подумать, будто он убил свою дочь, только потому, что имел право это сделать, так как она опозорила его своей беременностью.
Стоит ли удивляться, что эта история сильно задела ее — так думала Леонора Валери из Милазии. Стоит ли этому вообще удивляться? Неужели ей следовало тогда, дома, встать на колени и пылко благодарить своего дорогого отца за то, что он оставил ей жизнь? Только убил мужчину, которого она любила, и отправил ее в религиозный приют?
Она могла представить себе этих двоих вместе — Влатко Орсата из Дубравы и Эриджо Валери из Милазии. Представляла себе, как они опустошают одну за другой чаши вина после охоты и жалуются на опозоривших их дочерей и утрату ложной мечты о чести.
Но та, другая девушка — Юлия — не умерла. «Я бы никогда этого не сделал», — сказал ее отец, стоя рядом с мертвым сыном и лужей крови на мраморном полу.
Леонора не находила в себе жалости. Ни тогда, ни теперь, видя, как он выходит из той внутренней комнаты вместе с Даницей, отцом и сыновьями Дживо и Правителем с его помощниками.
Эти люди пытались убить Марина. Даница — ее подруга Даница из Сеньяна — убила младшего Орсата. Второй раз она лишила человека жизни в присутствии Леоноры.
— В Сеньяне все женщины такие? — спросила она тогда, в море, на «Благословенной Игнации». Очевидно, нет. Слухи о том, что женщины Сеньяна отрезают руки и ноги врагов и пьют капающую из них кровь, были всего лишь слухами. «Полезными слухами», — сказала Даница со своей койки в темноте.
Они также не могут управлять ветром, приливами и отливами. «И накормить своих детей во время блокады», — с горечью добавила она.
Сейчас, в палате заседаний Совета, где постепенно удалось навести порядок, Правитель Дубравы быстро разобрал несколько вопросов. Члены Совета снова расселись по своим местам. «Они еще не совсем успокоились, они сильно взволнованы», — думала Леонора Валери. Мужчины все такие. И женщины тоже.
У нее возникло ощущение, что Правитель пытается вернуть спокойствие посредством сухой точности выражений. Она сомневалась, что ему это удастся — после двух смертей, вести о которых наверняка захлестнули город, подобно волнам прилива.
Тем не менее они приступили к решению проблем. Секретарь записывал. Наверное, проблемы здесь решались так же, как и в Совете Двенадцати. Она слышала, что говорит Правитель Дубравы; она была одной из проблем, для решения которых они собрались в это весеннее утро.
Даница Градек, бывшая жительница Сеньяна, теперь проживающая в их республике, будет оштрафована на сто дубравских серебряных сералей. Ее вина в том, что она тайно пронесла и применила оружие в палате Совета.
Это большая сумма. Но приговор тут же был компенсирован похвалой, прозвучавшей с этого красивого кресла. Даницу превозносили за умение быстро соображать и мастерство, которое спасло жизнь ее нанимателя. «Дубрава, — сказал правитель, — обязана поблагодарить ее за то, что она предотвратила это убийство». Эти слова вызвали ропот в палате.
