– Это войсковой биостимулятор. Улучшает кровоснабжение, помогает организму быстрее восстановиться и подпитывает его. К сожалению, от тяжёлых ранений и смерти не спасает.
– Редкая штука…
Лекарша ещё раз внимательно осмотрела меня, потом отвернулась и стала аккуратно собирать в саквояж пустые ампулы, в конце положила и сам инъектор.
– Спасибо, Линна! – только тут я отметил, что эта женщина хоть и изнурена тяжёлым трудом, но она всё ещё достаточно молода, стройна и даже весьма привлекательна. Я смущенно сглотнул. И это тоже действие лекарства?!
Тем временем докторша собрала свою аптечку и пошла к выходу из комнаты. Там Линна оглянулась и произнесла:
– Называйте меня Док, или Мэм – так ко мне обращается большинство пленников. К слову, я и сама тут нахожусь в заключении. Пусть и на особом положении.
– Хорошо, Док. Простите!
Печаль отчётливо звучала в её голосе во время всего нашего разговора. Затем изящная ладонь прижалась к сенсорной панели, дверь комнатки открылась, и Док вышла наружу. Но уже за порогом она оглянулась.
– Вам не за что извиняться. А теперь прощайте. Даже не знаю, чего вам пожелать, кадет. Надеюсь, вы проживёте достаточно долго! По крайней мере, постарайтесь… Обидно будет потерять такого воспитанного юношу.
Улыбнулась и пропала. Спустя минуту с момента её ухода в камеру ворвался Грек.
– Живой!
С ходу он залепил мне оплеуху.
– С какого?! – сшибленный на пол я медленно поднимался.
– Не смей больше так меня пугать! – Серж сразу же обличающе ткнул мне в грудь своим крепким пальцем, когда я только и успел подняться с пола. – Ты мой последний пилот! Если подохнешь, то кто разделит со мной тяготы местного гадюшника?
Морщась, я распрямился и потёр ушибленный подбородок.
– Рад, что ты так ценишь меня, отец! Но можешь проявлять свою заботу каким-нибудь менее болезненным способом? Поверь, мне и так досталось!
– Армейский стимулятор? – скалясь, определил капитан. – Хорошая штука, улучшает настроение и потенцию!..
Вот тут уже я выстрелил в его направлении рукой. Грек грамотно закрылся, отскочил и рассмеялся.
– Ладно, мир! Просто я переволновался малость. А тут такое явное свидетельство твоего выздоровления, никакими штанами не прикроешь!
Волновался он. Я уселся обратно и прислонился спиной к стальной стене.
– Еще слово, капитан, и я буду спокойно сносить и одиночество и местный гадюшник!
Он обезоруживающе поднял обе руки вверх.
– Брось, я же извинился.
– Всё ок! Я не обижаюсь, уже… Удалось выяснить, в какой луже мы сидим?
Он устроился напротив, на такой же точно кушетке.
– В большой и страшной. Мы в тюрьме. Причём очень непростой…
– Ага, а то я не понял…
Грек повернулся, а я пригнулся, ожидая очередную оплеуху, но напарник просто посмотрел, как тогда в баре. Оставалось только теперь мне поднять кверху руки и повиниться. Кажется, мы прочно перешли на «ты». Единственный плюс от всего пережитого вместе.
– Рассказывай, больше не буду перебивать.
– Проще будет, если сам посмотришь. Пойдём! – Серж поднялся, подал руку и потянул меня, заставляя подняться вслед за ним.
Вслед за товарищем я вышел из камеры, которой впоследствии суждено было стать нашим домом на долгие полгода. Похоже, вляпались мы серьезно, серьезнее некуда…
Тюрьма и по совместительству арена для сотни гладиаторов. Вытянутое в виде полумесяца широкое двух-уровневое помещение вмещало в себя пятьдесят камер, по паре рабов-гладиаторов в каждой.
Механический Колизей, так местные отзывались об этом негостеприимном заведении. То, что было перед нашими глазами, оказалось лишь малой частью громадного здания, возведённого вокруг центральной площадки для проведения боёв. Решётки, вооружённая охрана из наёмников, даже роботизированная система слежения за пленниками – всё давало понять, что побег из
