положение соседей и принять их обычаи, но получалось это плохо: князь оставался холостым и не спешил жениться, в то время как его ровесники вполне успешно обзаводились семьями. И как-то на неформальной встрече князя с одним из негласных лидеров степи тот набрался наглости и спросил, почему такой со всех сторон достойный и завидный жених по-прежнему одинок. На что Райм не придумал ничего умнее, как отшутиться «не встретил еще свою единственную».
На эту простую фразу собеседник отреагировал неожиданно серьезно и взглянул на князя с большим уважением. Как оказалось, подобное понятие — «единственная» — существовало в их религии. И некоторые особенно просветленные личности проходили священный обряд, прося богов найти идеально подходящую пару. Дело было рискованное: вполне могло случиться, что пара эта была в два раза старше, еще не родилась или недавно умерла. По непонятным причинам для богов последние две категории приравнивались к живым. А отменить обряд нельзя, и судьбы оказывались связаны. Хуже всего было тем, кому не повезло получить себе в пару покойника, это фактически являлось приговором к скорой гибели.
Степняк предложил уважаемому гостю пройти этот обряд. Гость самонадеянно решил, что кривая как-нибудь да вывезет, и покойника ему не вручат, зато будет возможность заслужить железный авторитет среди соседей. Так, в конце концов, и вышло: степные боги подобрали ему идеальную жену (не рожденную, но хотя бы не мертвую, а это же лучше, верно?), а степные жители — наконец-то согласились на мир.
Один нюанс: жена была идеальной в представлении степняков, а для них обязательными критериями идеала являлись не только внешний вид, характер, свобода от других обязательств и прочие мелочи, но равное положение и, главное, отдаленность этой жены по линии родственных связей. Понятно, что дальше кошек идти было некуда, а ровня князю — это княжеская дочка. Волчий князь, окрыленный политическими подвижками, решил, что это проходяще, а настоящего волка никакие степные боги не возьмут, и вообще все глупости и фантазии.
Расплата за мир оказалась не то чтобы совсем мучительной, но малоприятной. Другие женщины его больше не привлекали, включая тех, кого он так или иначе рассматривал в роли возможных невест, а во сне периодически являлась гибкая темноокая красавица, которой до рождения на тот момент оставалось два года. Раздраженный таким положением вещей мужчина некоторое время сопротивлялся и дергался, но радикального решения проблемы не нашел. Более того, строго в положенный срок у соседа действительно родилась дочка. Что характерно, темноволосая и темноглазая. Райм посмотрел-посмотрел, подумал-подумал, взял бутылку и поехал свататься.
Про бутылку, правда, он не говорил, но… Что я, Черногора не знаю? Он пьет редко, но зато задорно, а такую тему с ним трезвым обсуждать бессмысленно. В итоге уговорить отца удалось, но с условием: сможешь приручить-очаровать — забирай, нет — проваливай. Правда, из мужской солидарности пообещал воспитать ребенка в строгости. Потому что понимал: если дочь пойдет характером в маму, Райму придется бегать за ней до старости. К тому же в роли соседей Черные Гривы наших князей всегда устраивали, и что-либо менять не хотелось, а намертво привязанный к конкретному человеку князь жениться на ком-то еще не мог. Чисто технически.
Правда, все эти соображения не помешали практичному коту стрясти с поставленного в безвыходное положение волка внушительную мзду в виде нескольких старинных артефактов. Особой практической ценности они не имели, но для Черногора это, по-моему, был вопрос принципа. Он бы, может, что повесомей стребовал, вроде лакомого куска земли, но плата за брак, несколько веков назад считавшаяся нормой, сейчас откровенно порицалась и у волков и у нас.
Собственно, так Райм и жил, издалека наблюдая за своей суженой и периодически созерцая видения из грядущей семейной жизни, так что теперь был несказанно рад появлению Леды.
Я честно старалась сдержаться, но все-таки захихикала над последней фразой. Теперь я спокойна, теперь я знаю, почему князь смотрел на Лебедяну как кот на миску сметаны. Никакой мистики, все просто. Может, я испорченная и вообще страшно циничная, но физиологию никто не отменял, и я свое жалованье за год готова поставить, что знаю, какие видения из семейной жизни преследовали бедного князя! Волки в целом, конечно, менее темпераментные, чем мои сородичи, но двадцать лет вынужденного воздержания для нормального здорового мужика, не привыкшего себя ни в чем ограничивать, — это сильно. Неплохо он пострадал за мир для родной страны, уважаю! И искренне сочувствую.
Или сочувствовать стоит уже Леде?
— Нирь, может, поделишься, что за повод для веселья? — не выдержал сидящий рядом Трай. Вел он себя, кстати, исключительно прилично, то есть сгрести меня в охапку не норовил. Даже подозрительно. Правда, что ли, его князь так сильно побил, что волку не до нежностей?
— Я тебе потом на ушко скажу, — отмахнулась, спешно пытаясь сосредоточиться и выкинуть из головы посторонние мысли.
