Впрочем, можно было не стараться. Про участников заговора князь пообещал рассказать, когда всех переловит, а пока, дескать, рано об этом. А потом вовсе сбежал под предлогом решения насущных проблем. Прямо так, в подштанниках, и сбежал, с неохотой выпустив из охапки невесту.
Практически следом за ним ушел и Варс, слезно просивший нас никуда не вляпаться, а вот Трай явно никуда не спешил, и волков в итоге осталось двое, считая хозяина помещения. Маг, видя, что буянить мы не собираемся и вообще ведем себя исключительно прилично, навел порядок на столе и спокойно вернулся к своим занятиям.
— Нирь, а мы что, так и будем здесь сидеть? — мрачно поинтересовалась Листопада.
— Именно, — кивнула я, неторопливо расстегивая сапоги.
— И что мы будем делать? — еще мрачнее уточнила Леся.
— Лично я планирую поспать. А если ты намекаешь, что неплохо было бы присоединиться к веселью, отвечаю: обойдешься. Это совершенно не наше дело и лезть в него, когда нас неоднократно просили постоять в сторонке, я не стану. Будь мудрой женщиной, позволь мужчинам решить хотя бы часть проблем самостоятельно. Это здорово поднимает их самооценку и улучшает настроение, — назидательно сообщила я.
Ведьма грустно вздохнула, но спорить не стала, а потом и вовсе нашла себе занятие: вместе с сестрой отправилась донимать волчьего мага. Правда, насколько я могла судить, сопротивлялся тот недолго, а потом и сам заинтересовался предложенным обменом опытом. Вета, кажется, решила последовать моему примеру, а княжна вообще, судя по отсутствующему выражению лица, пребывала в иной реальности. Но, учитывая довольную улыбку на губах, реальность эта была лучше нашей, так что трогать Леду не стоило.
— Рыжий, а ты чего расселся-то? Или давай укладывайся, или брысь отсюда. — Закончив с обувью и частично задернув занавеску, я обернулась к нему.
— Придумает тоже — «брысь»! — фыркнул он, перетекая в лежачее положение.
— Да, действительно, что это я, — пробормотала с иронией, вытягиваясь рядом и пристраивая голову на здоровом плече мужчины. — А с рукой что? — поинтересовалась тихо.
— Связки надорвал. Да ерунда, Ширн все подлатал, а дальше заживет, как на собаке, — со смешком отмахнулся он, и я не стала продолжать разговор. Тоже не люблю обсуждать собственные травмы и болезни. А Трай, раз уж он при такой биографии дожил до своих лет при полном комплекте конечностей и в отличной форме, к здоровью своему наверняка относится разумно, так что разберется со всем без меня.
Честно говоря, спать мне не хотелось. Можно было бы себя заставить, тренированный организм был способен и на такое, но для начала я планировала спокойно подумать и разложить собственные ощущения по полочкам.
Я ведь действительно испугалась тогда за рыжего. Всерьез. Не встревожилась, не забеспокоилась, а именно — испугалась. Слишком сильно, чтобы объяснить это тревогой за жизнь хорошего человека. Да что там — сильно! Очень давно мне не было так страшно, как в тот момент. Да, страх не парализовал, был быстро изгнан на периферию восприятия и не мешал связно мыслить и действовать. Я сумела о нем не думать: опыт в этом деле — великая сила. Но свое существование он от этого не прекратил.
Мне до сих пор было страшно. Закрывая глаза, я видела оскаленную волчью пасть в опасной близости от человеческого горла и только усилием воли удерживалась от попыток покрепче вцепиться в лежащего рядом мужчину, стремясь убедить себя, что — вот он, живой, почти целый, рядом, все хорошо.
Меня терзал вопрос: когда это случилось? В какой момент времени рыжий нахал стал мне настолько близок и дорог?
Терять близких — больно, и чем ближе ты подпустишь человека, тем хуже будет в итоге; этот урок я усвоила уже очень давно. Мне было меньше, чем сейчас княжне, когда умерли родители, но я помнила данное тогда себе обещание: избегать этой боли впредь. До сих пор боги меня берегли, и обещание удавалось сдержать. Я знала, что в любой момент меня может не стать, так же, как может не стать тех, с кем я ем из одного котла, но не зацикливалась на этом. Сожалела, скорбела, но — шла дальше, не останавливаясь для залечивания глубоких прорех в душе.
А Трай за неполный месяц незаметно, исподволь, стал мне ближе, чем иные за долгие годы. С ним рядом я чувствовала себя удивительно легко. Он понимал даже не с полуслова — еще тогда, когда мысль только начинала формироваться. Может быть, просто думал так же? Но благодаря этому создавалось впечатление, что мы знакомы уже много лет.
Любовь? Сильное слово, слишком сильное, но… скорее «да», чем «нет». Наверное, именно так это и бывает в жизни.
Вопрос в другом: что мне теперь со всем этим делать? Нужно ли мне это чувство, чем бы оно ни являлось на самом деле? Или проще порвать с волком сейчас, пока я еще могу это сделать? Прямо сейчас открыть глаза и велеть рыжему убираться ко всем богам.
