Епископ Венский закрыл глаза, собираясь с мыслями.
– Если позволите сказать, ваше величество… Те же опасения по поводу Дьёрдя Турзо.
– Ну?! Говори!
Мельхиор Клесль посмотрел на роскошные, из тонкой кожи, сапоги короля, блестевшие даже в тусклом зимнем освещении. Через час, несмотря на холодную погоду, король будет скакать на своей белой андалузской кобыле по хофбургским садам и улицам Вены. Епископ сомневался, что это поднимет его мрачное настроение.
– Как вы сами сказали, ваше величество, Турзо колеблется. Может быть, ему не хватает свидетельских показаний. Но может быть, от ареста графини Батори его удерживает что-то другое.
Матьяш нахмурился, указательным пальцем поглаживая пульсирующий висок.
– Если позволите, я полагаю, что Турзо боится Габора Батори, – сказал Мельхиор Клесль. – Особенно теперь, когда тот заручился поддержкой султана. Дьердь Турзо затеял двойную игру: он выступает и за габсбургскую корону, и за семейство Батори.
– Негодяй! Если Турзо не арестует ее в ближайшее время, я отправлюсь в Чахтице и сделаю это сам!
За стенами Хофбургского дворца зазвонили колокола, и нежные голоса наполнили воздух рождественскими песнопениями: жители Вены привыкли праздновать Рождество вплоть до самого Крещения.
Мельхиор Клесль, подняв подбородок, слушал.
– Если Турзо арестует графиню сейчас же, то пройдет несколько недель, прежде чем венгерские судьи в Пресбурге услышат ее показания. Они не соберутся раньше второй недели января.
– Именно поэтому он и тянет с ее арестом, – прорычал король. – Какой новогодний подарок всему семейству Батори!
Глава 29
Наклонившись с заднего сиденья, пан Елень указал на раскрашенный дом на краю деревни. Собака завиляла хвостом и просунула морду между спинками передних сидений.
– Это мой дом, – сказал Елень. – Моя гостья и есть та женщина, которая сможет вам помочь.
– Мистер Елень, у нас действительно… – начал было Джон, но Бетси прервала его, коснувшись руки:
– Нет. Давай все же посмотрим, о ком он говорит.
– Но…
– Мы потратим не более пяти минут, – шепнула она.
В дверях стояла крупная женщина с седыми волосами. На ней было теплое пальто, и она собиралась надеть на голову вязаную шапку.
Не обращая внимания на гостей, женщина что-то сказала Еленю по-словацки.
– Позвольте представить вам Матильду Кухарь, – сказал Елень, отстегивая поводок от собачьего ошейника. – Она в замке повариха. Выбралась оттуда через подземный ход под кухонным полом, сбежав от графа Батори.
Матильда кивнула, но руки не подала. Она снова произнесла что-то по-словацки, и ее лицо сморщилось от волнения.
Бетси прислушалась и повернулась к Джону:
– Она говорит, что должна уйти. Ее жизнь в опасности.
Матильда и Елень прекратили разговор и уставились на нее. Черные глаза Матильды впились в Бетси, и на лице поварихи мелькнул интерес. Она кивнула, коротко опустив подбородок.
– Вы говорите по-словацки, – сказал Елень. – Мало кто знает этот язык.
– Говорю, но плохо. Знаю всего несколько слов, простые фразы.
Тогда Елень заговорил с Матильдой так быстро, что Бетси не успевала разбирать слова. Но даже Джон различил слово «Батори».
Матильда снова сморщилась. Показалось, что она вот-вот заплачет, но женщина выпрямилась, и твердая решимость разгладила ее лицо. Взяв двумя руками руку Бетси, она сказала:
– Пойдемте, – и стрельнула глазами в Джона. – Но без него. Только вы.
– Что скажешь? – спросила Бетси, глядя на Джона.
– Нельзя вот так уходить с женщиной, с которой обмолвилась всего парой слов, – запротестовал Джон. – Ты ведь ее совсем не
