– Мисс Уилкинсон? – переспросила Джулия. – Та самая учительница?
– Да. Мы переговорили со школьной администрацией и вообще с людьми. Никто из них понятия не имеет, где она может быть сейчас. Во всяком случае, обнаружить ее оказалось не так-то просто.
– Вы думаете, они имеют какое-то отношение к исчезновению Анны? Нет, я понимаю, то, что вы не можете их найти, выглядит странно, но эти люди никогда не встречались с моей дочерью.
– Вернее всего, вы правы. Однако повторяю: в делах подобного рода нас интересует все необычное. Мы обязаны проверить каждую ниточку.
– Я думаю, эта парочка живет где-нибудь за границей, – сказала Джулия.
– Тем не менее обычно найти человека легко. Налоговые декларации, полицейские протоколы, банковские счета… В общем, ничего особенного. – Она помолчала. – Другое дело, человек специально заметает свои следы, не желая, чтобы его обнаружили.
– Специально… – эхом повторила Джулия. – Например, если…
– Причин может быть масса, – перебила ее Уинн. – Представим, что тот же мистер Краун замешан в какой-нибудь неприглядной истории, скажем, с участием несовершеннолетних, а мисс Уилкинсон его покрывала, попав под влияние зрелого харизматичного мужчины. Когда возникла угроза, что история выплывет наружу, они предпочли скрыться.
– Я не в состоянии такого представить. Я была знакома с Джимом. Он совершенно нормальный.
Джулия имела в виду, что Джим никакой не педофил. Она была в этом уверена. Хотя, с другой стороны, откуда ей знать? Чужая душа – потемки.
– И все-таки, нам бы хотелось с ним побеседовать, – настаивала Уинн. – У вас имеются какие-то возражения по этому поводу?
Джулия замялась. Ей-то было без разницы, но что касается Брайана и Эдны…
– Я… Нет, у меня – нет, – ответила она. – Вам надо бы говорить с Брайаном.
– Это очень важно, – продолжала давить инспектор. – И мне не хотелось бы встретить противодействие. Буду с вами откровенна, мы в любом случае сделаем все, что только потребуется для успешного расследования.
– Хорошо, – сказала она. – Поступайте как, вам угодно. Что-нибудь еще?
– В принципе, нет. Если что-то появится, я дам вам знать. Насчет репортера я помню. Но вам лучше сегодня побыть дома. И в любом случае, не принимайте эти статейки близко к сердцу.
Видимо, Уинн полагала, что дом – это такая безопасная, уютная гавань, где можно укрыться от бурь. Наверняка дом самой Уинн был именно таким. Но, увы, не дом Джулии. Последний наполняли миражи неудавшегося брака и воспоминаний об Анне.
Только идти ей больше было некуда.
– Хорошо, – ответила Джулия. – Я так и сделаю.
– Ну что, с прибытием, – сказал брату Брайан. – Жаль, что свидеться пришлось в таких обстоятельствах.
Саймон поставил на пол сумку и скрестил руки на груди. Он был выше Брайана – где-то шесть футов и два дюйма[1], – выше и стройнее, но уже начинал лысеть. Лицо было худым, от носа пролегли две глубокие морщины. Саймона можно было хоть сейчас брать на роль офицера Второй мировой: заслуженного, сурового, но доброго, если, конечно, застать его в подходящем настроении.
– Я приехал, чтобы помочь. Брат я тебе или нет? – ответил он. Голос был похож на голос Брайана, но чуть ниже, бархатистее, с мягким североамериканским выговором.
Брайан старательно делал вид, что ему все равно. Однако Джулия прекрасно видела: он одновременно страшно рад видеть брата и ужасно огорчен, что видятся они так редко. Он не мог скрыть своих чувств: в глазах прямо светилась жажда одобрения, дружеского плеча. Брайан обожал Саймона. Вероятно, потому, что расстались они довольно рано и Саймон не успел утратить ауру старшего брата.
Только теперь до Джулии начало доходить, каким же несчастным был Брайан, насколько его подвела семья: отец и брат бросили его, оставив его с такой, как Эдна. Неподходящее условие для счастливой жизни. Если прибегнуть к образной системе
