Где-то неподалеку женщина играла на скрипке нежную мелодию и напевала, ее голос далеко разносился в тишине лагеря. Охранники отсалютовали Тамасу.
– Вольно, – сказал он. – Я прогуляюсь немного. Можете идти следом, только не мешайте мне.
Двое охранников сопровождали его, держась на почтительном расстоянии. Заметив фельдмаршала, солдаты вскакивали с мест, но он знаком приказывал им оставаться на местах. Пение женщины-солдата затихло, и в ночной тишине раздавались лишь крики и стоны раненых из северной части лагеря, где располагался лазарет. Тысяча четыреста солдат уже после сражения потеряли руки или ноги, еще у сотен были смертельные ранения. Все, что могли сделать для них врачи, – дать покурить малы и ждать неизбежного конца.
Напряжение схватки уже схлынуло, герои воспеты, награды розданы, и о битве теперь напоминают только страдания.
– Я должен был остаться с ними и вести их в сражение, – пробормотал Тамас.
– Сэр? – отозвался охранник.
– Нет, ничего. Кто-нибудь знает, где капитан Влора?
– Никак нет, сэр, – одновременно ответили оба.
Тамас разыскал палатку Олема, неподалеку от своей. Несколько штуцерников еще сидели возле костра. Один читал при свете лампы, другой что-то вырезал из дерева. Когда Тамас приблизился, они дружно вскочили на ноги.
– Вольно, – со вздохом произнес фельдмаршал и показал на палатку Олема. – Я просто хотел поговорить с полковником.
Двое штуцерников переглянулись. Третья, женщина лет тридцати с коротко стриженными волосами, откашлялась и сказала:
– Думаю, он спит.
Тамас подозрительно прищурился:
– У него же Дар, он не нуждается в сне.
Все прекрасно знали об этой особенности Олема. Зачем тогда она это сказала?
– Я… кажется, я видел, как он ушел, – вмешался другой солдат.
Тамас насыпал на язык щепотку пороха и направился к палатке.
– Олем, ты…
Пороховой транс позволил фельдмаршалу разглядеть, что творится внутри палатки, хотя та и не была освещена. Послышался смех, потом приглушенные ругательства, и Олем поднялся с койки. Он был обнажен до пояса.
– Да, сэр?
Тамас посмотрел на темный силуэт в койке и невольно расплылся в улыбке. Возможно, Олем снова сошелся с той симпатичной прачкой.
– Извини, я не хотел тебе мешать.
– Ничего страшного, сэр.
– Я просто искал Влору.
Олем закашлялся.
– Э-э…
– Я здесь.
Влора села на койке рядом с Олемом и откинула рукой волосы с лица.
– Я… мм… подожду тебя снаружи.
Тамас отошел к костру. Штуцерники упорно избегали встречаться с ним взглядами. Он топнул ногой, обдумывая, что бы такое сказать Влоре вместо нотаций о «близких отношениях между офицерами».
– Прошу прощения, сэр, – пробормотал какой-то солдат, но другой тут же пнул его по ноге.
– Все в порядке, – ответил Тамас, усмехаясь в глубине души. – Я и не ожидал бы ничего другого от них, – он показал пальцем на своих охранников, – если бы сам затащил кого-то в койку.
Тот же солдат сдавленно фыркнул и получил от товарища еще один пинок.
Через мгновение Влора вышла из палатки Олема, натягивая мундир поверх наспех застегнутой сорочки. Остановилась, чтобы зашнуровать сапоги. Тамас дождался, когда Влора приведет себя в порядок, и отвел в сторону от костра.
– Я не собираюсь извиняться, сэр, – сказала она, как только убедилась, что Олем и штуцерники не смогут ее услышать.
– Мм, за что?
Влора напряженно застыла, и Тамас со вздохом повернулся к ней:
