словесных состязаниях с заплывшим жиром монархом и его советниками.
– Я согласен с ней, – сказал Таниэль.
«Кто бы сомневался».
– Правильно. А что скажете про их требования?
– Мы не заплатим им ни краны, – заявила Винсеслав.
– И не отдадим ни пяди нашей земли, – снова вмешалась Нила.
– Само собой, само собой.
Словесные баталии продолжались целый день. На предложения кезанцев Тамас отвечал встречными, которые точно так же отклонялись. Проведя в спорах несколько часов, делегации разошлись сначала на обед, а затем и на ужин, доставленный маркитантами из обоих лагерей.
Спустя два часа после наступления сумерек стороны согласились объявить перерыв и встретиться на том же месте через три дня.
– Мне необходимо время, чтобы проконсультироваться со своими советниками, – заявил Ипилл. – И учесть интересы моих подданных.
– Вы так трепетно заботитесь об их жизни и процветании, – съязвил Тамас.
– Королевская корона – это тяжкое бремя, – слабо улыбнулся в ответ Ипилл.
Вскоре Тамас и его спутники тронулись в обратный путь.
– Мы заночуем где-нибудь поблизости? – спросил Олем.
Фельдмаршал покачал головой:
– Я бы лучше вернулся в лагерь.
– До него целых восемь миль.
Тамас оглянулся сначала на леди Винсеслав, затем на Таниэля и Нилу:
– Как вы считаете?
– Если вы остановитесь по дороге, я поеду дальше один, – объявил Таниэль.
– Мне тоже не хотелось бы попасть в руки кезанским королевским гвардейцам, – согласилась леди Винсеслав.
Далеко за полночь они подъехали к адроанскому лагерю. Тамас еле держался в седле. Рана в груди продолжала болеть, а в голове словно перекатывались мельничные жернова. Переговоры отняли у него последние силы. Единственный их смысл заключался в том, чтобы не дать Ипиллу продолжить войну до появления деливской армии. Деливцы непременно захотят участвовать в переговорах, и тогда положение Кеза станет намного тяжелей.
Тамас удивился тому, как хорошо держится в седле Таниэль, спешивший вернуться к своей возлюбленной, а заодно и оказаться подальше от человека, виновного в смерти его матери. Сам Тамас целый день гнал от себя мысли об Эрике, чтобы не вцепиться в горло Ипиллу и завершить дело, начатое много лет назад. Справиться с собой было нелегко.
– Сэр, – ворвался в мысли фельдмаршала голос Олема. – Что-то не так.
Тамас помотал головой, чтобы прогнать дремоту.
– В чем дело?
Олем показал на север. Далеко на горизонте горели огни лагеря, а в освещенном луной безоблачном ночном небе клубился густой дым.
Слишком яркие огни и слишком много дыма для походных костров. И что это за звук донес порыв ветра? Похоже на чей-то крик.
– Стой, Таниэль! – окликнул сына Тамас, но тот уже галопом умчался в темноту.
22
Таниэль галопом промчался по адроанскому лагерю мимо мечущихся солдат и обслуги.
Холодный ночной воздух наполнился испуганными криками, стонами раненых и едким дымом. Таниэль заметил пожар еще издали: огонь перепрыгивал с одной палатки на другую, пожирая затоптанную траву и все, что встречалось на его пути. Несколько пожарных команд носили воду из соседнего ручья. Таниэль на полном скаку погрузился в густые клубы дыма, затянувшие стоянку
