– Да не смотрел, – ответил я, защищаясь. – Думаешь, ты самое интересное на свете? У меня есть куда заглядывать.
– Неужто еще не все порносайты просмотрел?
– А что, – спросил я с вялым интересом, – там есть что-то новое? Мне казалось, посмотри один – увидишь остальные… Да и что там интересного, сейчас выйди на улицу – сплошной порносайт… А что, в твоем досье в самом деле что-то… особое?
Она посмотрела с раздражением, я видел, как в ней борются противоречивые чувства, наконец сказала со злостью:
– Да ладно, смотри! Подумаешь. Просто не хочется, чтобы видели такое, но на самом деле… чего стыдиться? Да, я была такой!
– Какой? – поинтересовался я. – Нет-нет, я не смотрел и не смотрю!
Она вздохнула, посмотрела на меня исподлобья.
– Брешешь. Мужчины все брешут. Просто я была в школе, начиная с младших классов, самой никчемной. Может быть, я была такая не одна, но мне доставалось. И за очки с толстыми стеклами, и за кривые зубы, и что толстая…
Я охнул как можно искреннее.
– Это ты была толстой?
– Да ладно, – буркнула она, – так и поверила, что не смотрел мои фотки тех лет! В общем, только в последних двух классах школы я наконец-то взялась за себя. И, конечно, каторжанилась в спортивном зале. Никакие женские фитнесы, только силовой тренинг, только боевые искусства, игры на выживание, скалолазание… Потом сумела поступить в школу ГРУ, там тренинг, участие в боевых операциях…
Я спросил с удивлением:
– И чего скрывать? Гордиться надо!
– Что была толстой?
– И что толстой, и полуслепой, и кривозубой, и глуховатой…
Она возразила:
– Глуховатой я никогда не была!
– Жаль, – ответил я. – Было бы еще очко в копилку твоих достижений. Те, кто родился с хорошими фигурами и красивыми зубками, пусть благодарят родителей, это их заслуга. А то, какая ты есть сейчас, – заслуга только твоя. Я бы на твоем месте носил свою фотку, где ты толстая и в очках, и всем бы хвастался.
Она посмотрела на меня исподлобья, явно не веря, что говорю всерьез, но мой голос звучит настолько искренне, что вроде бы поверила.
– Умом я это уже понимаю, – сказала она со вздохом, – но пока не решаюсь переступить. Все-таки живем в мире людей.
– Простых, – уточнил я.
– Но все же людей!
– Пока что людей, – подтвердил я. – Потом их оставим позади, а сами уйдем с постлюдями в новое общество. Но вообще-то уже пришло время, когда имплантатами в груди, бедрах, на заднице и вообще везде хвастаются напропалую. Как и липосакцией и подтяжками. Дураки, что вопили насчет силикона, наконец-то заткнулись. Или вымерли, да и не жалко. Скоро имплантаты сможем вставлять прямо в мозг!
Она посмотрела на меня косо.
– А у тебя там еще нет?.. А то хоть и знаю, что пока такие еще не созданы, но бывает такое впечатление… Хорошо, наверное, быть доктором наук!
– Хорошо быть и чемпионом мира по паурлифтингу, – согласился я. – Да только трудно им стать, верно?
Она поморщилась.
– Ну что ты на больной мозоль грубыми сапожищами… Я вот вчера, когда вернулась, успела увидеть по жвачнику дискуссию насчет того, что теперь невозможно прожить литературой. Смотрю, выступают какие-то алкаши, которым бы только пить да по бабам, так и хотелось закричать, что и футболом прожить невозможно, и теннисом, вон дворовые и даже районные команды за свой счет одежду спортивную покупают!.. И как только Рональдо концы с концами сводит?.. Как топовые теннисисты гребут миллионы долларов за один матч?
Я прервал:
– Вон там на перекрестке возьмешь налево, а дальше дуй с километр прямо…
Она широко распахнула и без того круглые орлиные глаза.
– Есть адрес?
