Вика с уважением взглянула на жестяную шкатулку. Вот, значит, какое сокровище нашли они в заброшенном доме! Повезло так повезло!
— Бабушка, — решилась задать она вопрос, уж очень было интересно, — а почему ты такая мокрая?
Старушка вздохнула.
— Злые люди утопили меня, деточка. Давно это случилось, когда и города этого, почитай, что и не было.
— А зачем они это сделали?
— Завидовали, тому что у меня сила есть, а у них нет, вот и утопили. И лежу я сейчас, ни жива, ни мертва, в темноте, да в грязи и иле, а вода давит на меня, деточка, так давит…
Из желтых глаз старушки полились густые, мутные слезы. Вике стало ее так жалко, что она и сама чуть не заплакала. Как эти люди могли так поступить! Ох, если бы они ей попались, она бы тогда…
Но Вика не успела подумать, что бы она сделала с теми злыми людьми, как бабушка сказала:
— Можешь помочь мне, доченька? А я тебя тоже волшебницей сделаю, всему научу, что знаю. Ты тогда все-все сможешь, что душа пожелает. Вот сейчас чего ты хочешь?
Вика подумала.
— Я хочу, чтобы дядя Валера от нас ушел. И чтобы вообще никакие дяди у нас больше не жили. А еще в садик не хочу ходить.
— Все можно устроить, — заверила старушка. — Ты только мне помоги.
— А что нужно сделать?
— Убить, — просто ответила бабушка.
Вика помолчала немного, а потом поинтересовалась:
— Кого?
— Да кого хочешь. Вот, хоть и в садике том, куда тебя мама посылает. Мальчишку какого-нибудь или девчонку.
— Можно Ленку Перову, она мне не нравится, — рассудительно сказала Вика, а потом спохватилась. — Ой! А ведь меня могут в тюрьму посадить!
— Не посадят, — успокоила ее бабушка. — Я тебя научу, как все сделать. Достань-ка из сундучка книжечку, да открой.
Вика послушно извлекла записную книжку в потертом черном переплете и открыла. Каракули, которыми были исписаны страницы, и так были неразборчивы, а в ночных сумерках и вовсе сливались в сплошные серые полосы.
— Тут ничего не прочитать, — пожаловалась Вика.
— А ты полистай, — подсказала старушка.
Девочка перелистнула несколько страниц и вдруг на одной из них увидела слова, написанные четким, ясным почерком; буквы, похожие на печатные как будто стали ярче, так что можно было без труда прочесть написанное даже в неверном свечении летней ночи. Рисунки тоже перестали быть набором хаотичных черточек и закорючек и превратились в изображение трав и цветов.
— Сделаешь, как тут написано, — сказала волшебница. — И не бойся ничего. В тебе сила есть.
Вика вспомнила про подругу и спросила:
— А у Леры есть сила?
— У Лерки-то? — старушка прищурилась. — Да, у нее тоже есть, и немалая. Только трусиха она, подружка твоя. И плакса. Завтра к тебе прибежит, жаловаться будет, так ты ей подскажи, что и как лучше сделать. А то без тебя ей настоящей волшебницей не стать.
— Я подскажу, — сказала Вика. — Обещаю.
На следующий день Лера действительно выбежала во двор вся зареванная. Вика была занята: с самого утра она ползала в густых зарослях высокой травы и кустов шиповника, росших вдоль дома, и, сверяясь с книжечкой, искала нужные растения. Занятие было увлекательным. Вика не могла понять, как раньше не видела, что среди привычных лопухов, подорожника, одуванчиков растут другие, незнакомые и причудливые травы и цветы: с острыми, колючими листьями, толстыми короткими стеблями, темно-красными, как кровь, соцветиями из бархатистых на ощупь лепестков. Она так увлеклась, что не заметила, как к ней подскочила Лера, и, всхлипывая, принялась рассказывать о том, что приключилось с ней ночью. «Вот уж точно бабушка сказала — трусиха и плакса», — раздраженно подумала Вика, слушая Лерины жалобы. И какая из нее волшебница? Но Вика пообещала бабушке, что поможет подруге, поэтому, как могла, постаралась ее вразумить:
— Тебе из этого одна только польза, — объясняла она. — Сама подумай: ты же станешь волшебницей! Настоящей, взаправду! Все, что хочешь, можешь делать, разве это не здорово?
