— Нееееееет, — ревела Лера. — Я братика люблю!
— Ой, ну перестань, — поморщилась Вика. — Что в нем хорошего? Пищит, писается, какается — фу! А потом вырастет, и мама твоя его больше будет любить, потому что он младший. И папа тоже больше любить будет, потому что папы всегда любят мальчиков.
— Откуда ты знаешь? — закричала в ответ Лера. — У тебя вообще папы нет!
Вика сжала губы, едва сдерживаясь. Ну что за дуреха!
— Знаю, — твердо сказала она. — И побольше твоего. А если ты не послушаешься, то бабушка твою маму убьет, поняла? Ты кого больше любишь: маму или брата?
Лера молчала и всхлипывала. Она действительно очень любила маленького Андрюшку: играла с ним, читала ему свои любимые книжки — и что, что он маленький? — даже носила на руках, когда мама ей разрешала. Но на вопрос, который задала подруга, мог быть только один ответ.
— Маму, — выдавила она.
— Вот, видишь! — торжествующе сказала Вика. — И что тут думать? Зато потом, когда ты станешь волшебницей, ты для мамы столько всего хорошего сделаешь! Она и забудет, что он вообще был, этот ребенок. Давай-ка лучше, помоги мне, а то у нас еще дел по горло, надо все успеть. Вот, смотри сюда: видишь, цветочек нарисован? Найди мне такой.
Лера опустилась на колени рядом с подругой и стала ползать в траве, шмыгая носом и потирая красные, заплаканные глаза.
Они управились до полудня. Это было очень кстати: собранные растения еще нужно было нарвать на мелкие части, высушить и растереть в порошок. Хорошо, что солнце сегодня яркое: наверное, бабушка так устроила. Когда они шли к лавочке, неся в алюминиевых тарелочках и кастрюльках сорванную зелень, их окликнула соседка, тетя Женя из дома напротив:
— Что это вы такое носите, девочки?
Вика лучезарно улыбнулась и сказала:
— Это мы суп готовим, тетя Женя!
— Какие молодцы, настоящие хозяюшки растут! — похвалила соседка.
Лера всхлипнула и отвернулась.
К вечеру все было готово. Вика принесла из дома две маленькие стеклянные баночки из-под лекарств и аккуратно насыпала туда порошок, для себя и для подруги. Глупая Лера, когда Вика протянула ей пузырек, вдруг заупрямилась и замотала головой. В огромных карих глазах опять появились слезы.
— Нет, я не хочу!
— Ну-ка не дури мне тут! — прикрикнула Вика, совсем как это делала ее мама, когда сердилась. — Забыла, что будет, если ты не послушаешься?
И сунула баночку в руки подруги.
Вечером мама как обычно укладывала Леру спать. Она поцеловала дочь в щечку и уже собралась уходить, когда та позвала:
— Мама!
— Что, доченька?
— А кого ты больше любишь, меня или Андрейку?
Мама снова подошла к кроватке, нагнулась, приобняв Леру, и улыбнулась, светло и нежно:
— Я вас обоих люблю, одинаково. И тебя, и его.
— А разве так можно, одинаково любить?
— Ну конечно, можно, — мама тихонько засмеялась и снова поцеловала дочку. — Можно всех любить: и деток, и родителей, и бабушку с дедушкой. По-разному, конечно — но все равно, одинаково сильно.
Лера зажмурилась, сдерживая слезы, и кивнула. Под тонкой подушкой в затылок упиралось твердое стекло пузырька с порошком.
Голова гудела, в висках пульсировала боль. Раньше Лера не понимала, что такое «болит голова» — на это иногда жаловалась бабушка. Теперь она поняла. Ей очень хотелось спать, так сильно, что это чувство притупило все остальные, даже страх не был таким острым, паническим, парализующим, как в предыдущие ночи. Но уснуть она не могла. Когда в доме все стихло и снова пришла ночь, теперь уже не казавшаяся Лере неведомым, диковинным лесом, она тихонько перелезла через перила кроватки и достала из-
