Потерянная

Бой продолжался там, где раньше находилось ядро орбитальной группировки, из всех служащих базами транспортных кораблей свободных на месте осталось четыре борта, изредка постреливающих в сторону пятого корабля. «Панцирной рыбы». Вооружённый транспорт нофо не оставался в долгу, отплёвываясь в ответ из уцелевших орудий плазмой. Несмотря на не успевающие затягиваться адаптивным композитом обшивки следы многочисленных попаданий и выведенный из строя отсек маршевых двигателей, больше напоминающий теперь оплавленный обрубок, внутренние структуры судна пострадали, похоже, незначительно, сохранив жизни отряду наёмников и экипажу. Чего нельзя было сказать об их противниках – корпуса четвёрки свободных были с такими проломами, что никакие продвинутые материалы с памятью формы не могли справиться.

Ситуация была бы патовой и даже с небольшим преимуществом для «Рыбы», если бы не совсем уж ничтожное расстояние между участниками сражения: видимо, израсходовавший весь маневровый газ на торможение после потери маршевых двигателей и полностью лишившийся возможности двигаться корабль на наших глазах пытались взять на абордаж.

Внимание! Установлено соединение с несколькими беспроводными сетями.

Картина боя, транслируемая с курсовых видеосенсоров, работающих в режиме максимального увеличения, очень быстро начала обрастать подписями и цифрами: Флоя с мехнами по давно отработанной на миссиях схеме включилась в работу, пополняя доступную информацию из всех доступных источников и сразу выводя результат её анализа всем остальным. Спустя несколько секунд пошло видео с уцелевших сенсоров на броне.

– Вашу ма-ать… – протянула Василиса на чистом русском языке, и я её даже не одёрнул. И не из-за произошедшего недавно, нет, а потому, что это было самое мягкое, что мне самому просилось на язык.

«Рыбу» не пытались взять на абордаж, её брали. У местных шахтёров, или кем они себя ещё там считали, имелось заметно более паршивое снаряжение, по крайней мере у большинства, но их было больше, гораздо больше. Наш отряд, когда полностью собирался на корабле, насчитывал около восьми десятков человек, не считая совсем уж новичков, взятых на экспресс-обучение на «мясо». Сейчас, если верить данным, получаемым через сеть Флоей, борт защищало около пятидесяти человек, и сражались они против чуть ли не четырёхсот нападающих, в среднем по сотне уцелевших с каждого корабля.

Да, противники не были спаяны в единую ударную группу, сражались или своими привычными артелями, или вообще поодиночке. Да, фактор брони и оружия играл свою роль. Но чёртово количество! Кроме того, огня добавляли три орудийные башни ПКО двух наиболее целых транспортов свободных. Стреляли они редко – не хватало снарядов или канониры явно осторожничали, стремясь не разрушить уже почти трофей. Противопоставить защитники «Рыбы» не могли ничего: плазменная турель на носу просто физически не могла повернуться на нужный угол и в итоге лишь тупо отгоняла пытающихся проникнуть с этого направления. Таким образом, пушки делали очередную дыру в обшивке, туда лезла штурмовая партия, встречаемая экипажем. И процесс повторялся в другом месте, раздёргивая и так не слишком большие силы защиты по разным направлениям.

То, что нофо в какой-то момент кончатся, понятно было и той и другой стороне, но что наёмники могли сделать? О том, чтобы высунуться и попробовать подавить проклятые турели ручным оружием, не шло и речи – просто некому было и, думаю, нечем. Помогла бы, быть может, любимая суперпушка Латты, но наёмницу перед боем «умно» отослали на усиление диверсионной группы, в которую волей Рамира превратились я с детьми и Флоя с Паком и Еном.

С другой стороны, если не знать о пси-способностях моих отпрысков, решение было в чём-то логичным: на «Карате» ожидалось полноценное боевое столкновение, а усиление по размерам должно умещаться в квоту команды. Или Нурс со товарищи в очередной раз сплавили подальше от места событий, где «Буря» могла показать своё превосходство перед командой и, не дай бог, завоевать авторитет…

– Отец, – немного непривычно позвал меня Егор.

– Что? – повернул я к сыну голову, мысленно несколько отстранённо продолжая оценивать ситуацию.

– Что нам делать?

О. О! Вот, значит, как? Что нам делать?! Сначала испортить всё, а потом спрашивать меня? Пожалуй, в этот раз сдержаться было сложнее всего: как я ни пытался себя уговорить, что эксцессы, подобные нашей семейной размолвке, – это норма, все родители и дети через такое проходят, всё равно внезапно вернувшаяся обида меня буквально душила, так и норовя сказать что-нибудь… с непредсказуемыми последствиями. Спасибо космическому бою, в эпицентр которого все мы сейчас на приличной скорости летели, иначе я точно сорвался бы.

Что делать, что делать… Как я понимаю, подкорректировать курс и пролететь мимо, пока до нас никому дела нет, не прокатит за предложение? Флоя же сказала, что не может свои обязательства сложить, а долг наёмника – защищать свой отряд и его имущество в том числе, это во втором параграфе написано, я точно помню. Кроме того, большой шанс, что, если предоставить событиям идти своим чередом, ещё неизвестно, получится ли потом убраться с орбиты НК-4–8: вернутся корпы за контрактниками