Ей снова стало жарко, снова хотелось сбежать — и одновременно остаться, прижаться к ректору и замереть, вслушиваясь в биение сердца.
— Назвать вас своей. — Он думал, не сможет сказать, и тут же, ринувшись в омут с головой, страстно произнес: — Я люблю вас, очень люблю!
Саламандра замерла, где стояла. Хотела ответить и не могла: слова казались не теми. Сердце жило своей собственной жизнью, не подчинялось хозяйке, то пускалось в галоп, то останавливалось. Не хватало воздуха, а еще хотелось умереть и разом воскреснуть.
— Меня? — На большее Малицу не хватило.
Ноги отказывались держать, и она села.
Сказка, сон, игра? Лорду ти Онешу столько лет, он видный маг, ректор, а Малица? Соплюшка без титула и особых умений, адептка-второкурсница. Личное дворянство отца не в счет. Такую приятно уложить в постель, но любить? Ректор определенно пошутил. Девушка так и сказала лорду, однако добилась лишь повторного признания:
— Люблю, Малица, и хочу назвать своей единственной.
Вот оно! И вдруг стало так страшно, так в камин захотелось. Спрятаться, убежать и сделать вид, будто ничего не случилось.
Саламандра молчала, ощущая, как стремительно краснеют уши. Тут бы пригодилась Индира, уж она-то знает, как правильно реагировать на подобные признания. А вдруг Малица что-то не так скажет, сделает? Или и вовсе она все неправильно поняла, и ректор жениться не собирается. В перспективе, разумеется. Вот не расспросила лорда Шалла о возлюбленных демонов, сама виновата!
Малица вздохнула и закусила губу. Пальцы мяли подол платья, а потолок вдруг оказался чрезвычайно интересной картиной.
— Ариан, я не знаю! — наконец призналась она. — Не знаю, что делать. Мальчики такого не предлагали. Вот если поцеловать, стать девушкой — это да, а признаться в любви…
Несмотря на всю серьезность момента, лорд рассмеялся. Он ожидал согласия или отказа, но никак не признания в полнейшем неведении в любовных вопросах. Нервничал, переживал, опасался отповеди: Малица ведь могла отвергнуть. Симпатия ничего не значит, ректор намного старше, вокруг полно привлекательных ровесников, опять же дракон, который пригласил на весенний бал. Лорд ти Онеш даже пожалел о признании, а тут вместо волнения — смех. И так легко на душе стало.
— Тогда скажите: я тоже — и поцелуйте, — посоветовал ректор.
Девушка потупилась. Затем встряхнула волосами, вскинула подбородок и, стремительно преодолев разделявшее их расстояние, чмокнула демона в губы.
— Меня дознаватель ждет, милорд, — напомнила она, когда ректор попытался поцеловать в ответ, ловко вывернулась и отбежала к двери. — И Запретное хранилище. Погляжу, что с проклятием, может, заказчика вычислю.
— Только никуда не лезьте! — крикнул ей в спину нахмурившийся лорд и запоздало вспомнил: — Малица, портал!
Люций Арс ничуть не изменился. Все тот же цепкий взгляд, все то же равнодушие к условностям и принцип «все средства ради правды хороши». Королевский дознаватель занял один из пустующих кабинетов в Административной башне и, обложившись бумагами, что-то яростно писал. Когда, уже войдя, Малица постучалась вновь, не поднимая головы, буркнул:
— Слушаю!
Саламандра насупилась. Она не провинившаяся перед деканом адептка, а подданная Империи раздолья, ценный свидетель, отношение должно быть соответствующее.
— Боюсь, это я вас слушаю, — возразила Малица. — Вы же меня вызвали.
Дознаватель недовольно фыркнул и неохотно оторвался от бумаг. Смерил Малицу оценивающим взглядом — будто душу стремился вынуть — и сухо поинтересовался:
— Как ваше имя, госпожа? Сегодня я вызывал многих. Определенно Академия колдовских сил требует доскональной проверки.
Девушка представилась и без спросу заняла пустовавший стул. Сложила руки на коленях и приготовилась к допросу. По губам блуждала рассеянная улыбка: вспоминалось нежданное признание в любви. Больше всего на свете Малице хотелось сейчас отыскать Индиру и поделиться с ней случившимся, но приходилось мучиться в кабинете наедине с дознавателем.
— Тер Ирадос… — Колючие глаза вновь отправились в путешествие по лицу саламандры. — Помню. Вы настойчиво
