Эллину втолкнули внутрь. Пока один солдат держал ее, другой возился возле деревянной скамьи, потом кивнул товарищу, и тот пнул гоэту, заставляя подойти.
Эллина даже не дернулась, когда холодное железо заключило в объятия голеностоп.
Оставив ее практически в кромешной темноте, солдаты ушли.
Лязгнул запираемый замок, затихли удаляющиеся шаги в коридоре, потянулись томительные минуты ожидания.
Брагоньер появился перед рассветом.
Дремавшая гоэта вздрогнула, проснулась, непроизвольно заслонив руками глаза от яркого после темноты света.
Съежившись на неудобном ложе, Эллина со страхом наблюдала за тем, как соэр раскладывает на столе бумаги. От ее взгляда не укрылся ни замерший в углу судебный маг, ни солдаты на пороге камеры.
На этот раз Брагоньер пренебрег правилом неизвестности и не прятал лица под маской. Он был угрюм и, судя по всему, провел бессонную ночь.
– Как только еще что-нибудь расскажет – немедленно доложить, – бросил он кому-то в коридоре. – Надавите на нее, усадите на «стул ведьмы» – что угодно, но чтобы через два часа на моем столе лежала вся ее подноготная и список всех местных темных. Сбежавшего некроманта найти и доставить обратно. Живым и способным разговаривать.
Сердце Эллины радостно екнуло. Значит, Малис сбежал! Неужели айг все же сжалился над ней и помог собрату по крови? Спасибо тебе, Сората, ее мучения будут не напрасными: она сумела вернуть долг чести.
Дверь камеры захлопнулась, и Брагоньер перевел взгляд на повеселевшую гоэту. Она мгновенно помрачнела, предчувствуя, что за побег друга придется отвечать ей.
– Признаться, не ожидал от вас, госпожа Тэр, – голос его был холоднее льда, а бледно-зеленые глаза, казалось, проникали взглядом под кожу, прожигая до костей. – От добропорядочной законопослушной женщины. Ваш поступок свидетельствует либо о полном отсутствии умственных способностей, либо, наоборот, об изощренном разуме двуличной натуры. В любом случае советую вам сделать чистосердечное признание. На раздумья даю пять минут.
Соэр отвернулся и, подозвав судебного мага, что-то шепотом начал ему выговаривать. Ровно через пять минут он обернулся к Эллине, встал и, не дойдя до гоэты пары шагов, остановился:
– Я вас внимательно слушаю, госпожа Тэр, не испытывайте моего терпения. Ваше молчание пойдет во вред только вам.
– Я вызывала айга, – опустив голову, пробормотала Эллина. – Поняла, чем это обернется, испугалась и сбежала. Попала к ведьме, взамен на помощь мне помогла ей.
Взгляд Брагоньера обжигал, хотелось спрятаться от него, укрыться за чем-нибудь, но не было никакой возможности.
– Что ж, рад слышать, что вы этого не отрицаете. Дальше!
– Это все. Я знаю, что виновна, и отдаю себя в руки правосудия, – она нашла в себе силы выпрямиться и посмотреть ему в глаза.
Соэр покачал головой и подошел вплотную.
– Госпожа Тэр, надеюсь, вы понимаете, что допрос может вестись иначе?
Она кивнула:
– Я во всем призналась. Сознаюсь, что использовала темное заклинание призыва, была свидетельницей ритуала вызова демона. Сама я этого делать не умею. С той ведьмой я знакома всего день. Я не знаю, что вы еще хотите услышать, господин соэр.
– Правду. Всю правду. Услышать сейчас, а не потом.
– Это и есть вся правда.
– Что ж, ваш выбор. Господин Братс, проводите ее. Займусь сам. Вы мне не понадобитесь.
Маг кивнул, приблизился к Эллине, легко разомкнул без ключа кандалы и, наложив частично обездвиживающее заклинание, вновь повел по темным коридорам.
Гоэта побледнела, увидев, куда ее привели. Камера пыток, полная разных приспособлений, созданных, чтобы причинять боль. На подлокотниках страшного кресла с шипами блестели свежие капельки крови.
Судебного мага приветствовал палач, утиравший вспотевший лоб.
– Успешно? – поинтересовался волшебник. – Призналась?
– Призналась, – под маской гоэта не видела его лица, но была уверена, что он улыбается. – У меня все признаются. А если еще следователь толковый, который знает свое дело, то шансов отмолчаться никаких. Одно удовольствие с профессионалом работать!
– Я тоже искренне уважаю господина инквизитора. Кстати, этой он займется сам.
