– Бывай, Вадим. Удачи тебе в битвах и делах. Но запомни: наступит срок, и ты поймёшь, что смысла в твоих деяниях нет.
– Как же…
На глаза опустилась тёмная пелена, и я ослеп. Начал тереть глаза кулаками и снова увидел свет. По щекам текли слёзы. В руках – кружка с остывшим взваром. Костёр потух. Рядом пустой котелок, на дне которого мокрая трава. Незнакомца нигде нет.
Кто это был? Для чего он приходил? Зачем со мной разговаривал? Живой ли это человек, древний герой, полубог или морок, который мне привиделся? Ответов не было, и стало не по себе. А что, если в самом деле на Земле ещё есть люди, которые помнят прошлые эпохи? Возможно ли такое? Наверное, возможно. Ну и что из этого? Ничего. На мою жизнь это никак не влияет, но теперь я буду знать, что за мной наблюдают.
Поднявшись, я обошёл костёр и чужих следов не обнаружил. Рядом только мои. Чудные дела творятся.
Я постарался прогнать мысли о незнакомце, который навестил меня, и успокоиться. Отпустил на волю лошадей, собрал в рюкзак пожитки и вышел на тропу Трояна…
В Киев дошёл без происшествий. Выбрался в подвале под Софийским собором и дёрнул верёвку на стене, тем самым подав условный знак. Через полчаса появился варог. Открыв своим ключом дверь в подвал, он вошёл и поклонился:
– Приветствую тебя, вождь. Всё ли хорошо?
– Добрался как обычно. А у вас здесь что?
– Ты о Киеве спрашиваешь, вождь?
– Да.
Варог присел на бочку рядом с рунным камнем, поставил на пол свечу и ответил:
– Царя Изяслава убили.
– Знаю.
– Теперь в город со всей Руси князья съезжаются. Многие говорят, что не нужен новый царь, надо жить как встарь, каждый в своём уделе. А сторонники покойного государя и его дружина за Мстислава Изяславича стоят.
– Кто больше всех против нового царя?
– Ольговичи, кто уцелел. Ещё черниговские князья и бояре Гюрги Долгорукого.
– А Ярослав Галицкий?
– Он в стороне. Больше за сестру, жену покойного царя, беспокоится. Она на сносях, и Ярослав опасается, как бы с ней чего не случилось.
– А что горожане?
– Продолжают искать ромеев и готовы признать Мстислава царём. Но при условии, что митрополит скажет своё слово.
– А Климент Смолятич разве против?
– Он в сомнениях. Устал и говорит, что хочет в дальний скит уехать.
– Это он зря. Кто же его отпустит.
– Точно. – Варог кивнул. – Митрополита никто не отпустит. Только если он власть отдаст. А как власть отдаст, так и конец ему, немало людей, кто на Климента зло затаил. За церковные реформы, за неподчинение Константинополю и милость к язычникам.
Машинально варог перекрестился – даёт о себе знать постоянное присутствие в соборе, и я усмехнулся:
– Сам-то как?
– По-разному. – Юноша, словно старик, устало махнул рукой. – На родину хочу, в Зеландию, чтобы вместе с братьями против крестоносцев биться.
– Ничего, воин, терпи. Будет тебе замена.
– А когда?
– Скоро. Сменим тебя, и пойдёшь со мной в Европу, католиков бить.
– Благодарю, вождь. – Он улыбнулся, поднял свечу и посмотрел в сторону выхода: – Пойдём?
– Веди.
Через тайный ход, о котором знали только свои, мы покинули Софийский собор, и вскоре я встретился с ладожскими купцами, которые уже знали о результатах моего похода в Крым. Поэтому они ждали драккары и захваченные ромейские суда. И в следующий поход готовы отправиться со мной и уже начинают готовить обозы. Продавать намерены оружие, конскую упряжь, вино и всё, что нужно воинам в походе. А скупать станут добычу.
В общем, ничего нового, и мне намерение купцов понравилось. Я сам собирался поговорить с ними о сопровождении армии. Однако они меня опередили, и это хорошо. Значит, есть на Руси деловые люди, которые готовы ради барышей рискнуть. Им –
