— Почему бы и нет? — ответил Джарлакс. — Я предпочитаю разделять дорогу с хорошей компанией и сильными компаньонами. Как я сказал вам, я ищу Эффрона и Энтрери, а они могут искать вас. И, кроме того, — добавил он, подмигнув дворфе: — Если врагов будет слишком много, я знаю, что смогу обогнать вас.
— Да, и я уверена, что ты так и сделаешь, — сказала Амбергрис, но теперь она широко улыбалась. Когда шок от неожиданного появления Джарлакса смягчился, Амбергрис напомнила себе, что этот дроу не был врагом. Он спас ее от верной смерти в руках убийц-дроу в Лускане. Он спас ее друзей от Дрейго Проворного, и отправил их всех на север. И без сомнения, он сделал все это с немалым риском для себя. Дзирт объяснил ей, что Бреган Д'эрт — организация связанная с Мензоберранзаном, а среди тех убийц, ищущих ее в Лускане, как Амбергрис узнала, был не кто-нибудь, а дворянин самого главного Дома города дроу.
Она вспомнила ту темную ночь и прошептала: «Бедный Стиви», — когда подумала о молодом дворфе, которого она провожала из таверны, и кто был убит на улице прямо рядом с ней.
Она вышла из своих воспоминаний.
— Мулмастер, — согласилась она. — И я рада разделить дорогу, выпивку и несколько хороших историй с тобой, Джарлакс.
Она посмотрела на Афафренфера, и монах кивнул.
— О, я надеюсь, что вы будете по-прежнему рады, когда дорога окажется долгой, — сказал наемник-дроу, с маленькой ухмылкой, которая была так свойственна Джарлаксу, и это единственная вещь, которая выдавала правду, о том, что он знал больше о ситуации — любой возможной ситуации, чем персона, с которой он говорил.
Тролль шлепал по трясине, длинными руками хватаясь за скелетоподобные засохшие деревья и, подтягиваясь, полз вперед.
Голодное животное знало, что его добыча была близка. Едкий дым окутывал деревья, смешиваясь с вездесущим туманом болот, известных как Эвермур. Мерзкая вонь для большинства, но для тролля — аромат прекрасного ужина.
Длинные зеленые пальцы с когтеподобными ногтями схватили почерневший ствол старого дерева, и тролль подтянул себя вперед, отрывая свои тонкие ноги и огромные ступни от грязи. Он прополз мимо ствола, выполз на более сухую землю и движимый ненасытным голодом ринулся вперед, в сторону запаха дыма.
Острый язык нетерпеливо мелькал между острых желтых зубов; тролль быстро втянул воздух так, что его дыхание походило на скрипучий смех, и прошептал:
— Выйди. Выйди.
— Хуффин и пуффин, я слышу тебя, тролль, — раздался ворчливый голос из подлеска впереди. — И мои шары раскачиваются, чтобы причинить тебе боль! Они вдавят тебя в трясину, сломают ноги как лучину, а вырасти помешают — копыта моей свиньи! Бха-ха-ха!
Тот кто выскочил из зарослей, представлял собой необычное зрелище — дворф с черной бородой, заплетенной в три косы с испачканными грязью кончиками, сидевший на большом борове — но не простом борове, поскольку у него из ноздрей шел дым и всполохи пламени вырывались из-под его копыт. Дворф держал пару тяжелых зубчатых моргенштернов из стеклостали, подпрыгивающих на концах несокрушимых цепей.
Глаза тролля горели, язык алчно дергался и когда дворф пнул своего боевого кабана, пуская его в атаку, то монстр тоже рванулся вперед.
Они столкнулись в дикой схватке, руки тролля хватали, зубы кусали. Уродливая тварь была бесстрашна, она знала, что любые раны, которые мог бы причинить дворф и его мясистый адский боров, быстро заживут.
То выражение жадности и голода изменилось в тот миг, когда ударили моргенштерны, поскольку каждый был покрыт волшебным специфическим маслом, которое мощно взорвалось, когда соприкоснулось с боком тролля. Не успев вонзить когти в дворфа, монстр отлетел в сторону запущенный тяжелым ударом и силой воздействия взрыва.
Он проломил собой засохшие деревья, раскалывая их на щепки и пронзив бедро обломком ствола. Зарычав и сплюнув зеленую слизь, тролль оглянулся на дворфа и начал подниматься, освобождаясь от ствола.
Он почти освободился, когда дворф пустил в галоп своего выдыхающего огонь боевого кабана. Казалось, они не успевали
