подробностях – конденсационный след двигателей, регистрационный номер на стабилизаторе, швы широких крыльев. Она представила, как двигатели начинают сбоить, глохнут. Усилием воли направляла его в смертельный штопор. Представила, как он просто взрывается от приведения в действие системы самоликвидации в топливном баке.
Пять секунд.
Двигатели не сбоят.
Четыре.
Он не уходит в штопор.
Три.
Он не взрывается.
Два.
«Давай же, Ник, чтобы мне не пришлось делать это».
Один.
В глазах у Купера помутилось, черная марля с краев заволокла все. Его мозг словно зажали в тиски, как в сильнейшем похмелье. Каждый удар сердца превращался в мучительно звонкую агонию. Рот был полон меди, один зуб сломан, его обнаженный нерв пульсировал. Звуки сражения стихли, их перекрыл тонкий рев его дыхания. Сорен уселся на него сверху, и Купер неловко попытался ударить оседлавшего, но силы в руках не было. Сорен легко сломил сопротивление, пригвоздив коленями его руки к земле. Победный маневр в схватке подростков. В обычной ситуации Купер легко бы отбился, но тело его ослабло, и он ничего не мог противопоставить противнику. Какое бы движение он ни делал, тот предвидел его ход и блокировал.
Сорен был худощав, его коленные чашечки больно упирались в кости Купера. Половину лица Ника залило кровью, красный ручеек стекал на шею, увлажнял рубашку. Рана на скуле была ужасна, кожа содрана, мышцы обнажены. Отраженные язычки пламени плясали в его глазах, сверкали в лезвии ножа, отчего казались живыми. Купер попытался скинуть Сорена, но тот почувствовал напряжение его мускулов, и у него в запасе имелась целая вечность, чтобы перераспределить нагрузку.
– Ты начал с ее глаза, – сказал Сорен.
Нож скользнул вниз медленно, театрально – Сорен давал Куперу время увидеть его движение, предвосхитить обжигающий разрыв плоти, представить, как кончик ножа выковыривает глаз из черепа. Жуткая мысль пришла Куперу в голову: сможет ли он видеть этим глазом? Дрон улетел, виджиланты одержат победу, Натали погибнет в сражении, его детей вытащат из бункера и убьют, а город вокруг них будет гореть, мир – погружаться во мрак, и Купер никак не мог этому помешать. Сорен опять его победил с такой же легкостью, как и в первый раз, только теперь он не собирался спешить. Купер видел наслаждение в его чертах, безумие, вихрящееся в нем, радость, которую ему доставит пытка среди гибнущей цивилизации.
Нож опустился, его кончик погладил щеку Купера. Вонзился под кожу, поскреб кость его глазницы. От ужаса боль становилась сильнее. Купер знал, что будет дальше, мог представить себе, как движется нож, мучение, безысходность.
Словно удар молнии вспыхнуло голубое сияние.
Купер подумал, что лишился глаза, но нет, Сорен тоже увидел вспышку. Он посмотрел на небо, его черты словно инструментом скульптора были высечены из темноты электрической голубизной, на языке вырастало слово…
«Свет такой же, как при взрыве первого дрона, взрыв и горение жидкого водорода.
И Сорен смотрит туда, но не с удивлением или недовольством, нет, с другим выражением.
С отчаянием.
Шеннон сбила дрон. Отдала ради этого жизнь.
И предоставила тебе шанс.
Неужели ты без толку промотаешь ее жертву?»
– Нет! – одновременно выкрикнули они.
Но если Сорен был полностью поглощен случившимся и, пока смотрел вверх, к нему медленно приходило осознание его поражения, то Купер отринул все мысли о Шеннон. Осознал, что именно этого она и хотела бы от него, что она не пожертвовала своей жизнью зря, она отдала ее, чтобы он с уважением отнесся к ее поступку. И Купер вложил все силы в резкое движение бедер, выбросил вверх руки, ухватил запястья Сорена и в порыве сбросил его с себя. Сорен ударился спиной о цемент, а Купер вывернул ему руку, и хотя тот уже начал оказывать сопротивление, инерция и сила были на стороне Купера. Он воспользовался ими, заломил запястье Сорена и вонзил нож в мягкую ткань его подбородка. Кожа натянулась, а потом треснула, когда Купер ударил ладонью по рукояти ножа, вонзая клинок в язык, нёбо и мозг. Сорен дернулся раз, другой, и тогда Купер твердо ухватился за рукоять и изо всех сил развернул нож. Все кончилось.
