Он упал на грудь этого чудовища. Его руки обессилели и дрожали. Вопль вырвался из его груди, звук, не похожий на слово. Едва ли человеческий. Звериный вой ярости, боли и победы.
Пошатываясь, он поднялся на ноги.
В конце взлетной полосы синие языки пламени плясали, словно демоны, а с неба сыпались куски металла и пластика.
Купер перевел дыхание, заставил ноги двигаться – чуть не упал, но падение перешло в шаг, а шаги превратились в неуклюжую, неровную трусцу. Все его тело болело. Чернота заволакивала глаза, хотя огонь становился ярче, жарче. Первым на его пути лежал беспилотник, перекореженная скульптура пламени, пляшущий ад, который заставил его отпрянуть. Но интересовал его вовсе не дрон. Он потрусил дальше, миновал обломки планера Шеннон, нескладно согнувшееся крыло в форме слезы, цельный и стоящий дыбом стабилизатор, резиновое колесо, изрыгающее дым. Фюзеляж поломался, передняя часть лежала впереди перевернутая. Он подбежал к ней и ухватился за ручку. Обжегшись, отдернул пальцы, перевел дыхание и снова взялся за ручку, рванул дверь на себя, чувствуя, как идет пузырями его кожа.
Шеннон висела ногами вверх, все еще пристегнутая к сиденью. Ее туловище удерживалось в плотном коконе белого вещества, похожего на пенопласт, но уже плавящегося. Противоударная пена, растворяясь, вытекала на дорожку густым маслянистым потоком, и что-то в Купере тоже подалось под напором теплой волны.
Шеннон открыла глаза. Встретилась с ним взглядом и выдохнула:
– Ого…
– Ну ты и твердый орешек, зараза ты моя, – проговорил он, смеясь и охая. – Я ведь думал, что тебя уже нет.
– Нет, – простонала она. – Я еще есть.
Его покрытые волдырями пальцы действовали неловко, но ему удалось отстегнуть ее ремень. Шеннон соскользнула в его руки, и они оба рухнули на землю среди пузырей антиударной пены. Она лежала в его объятиях, оба тяжело дышали, освещенные синим сиянием. Наконец он сказал:
– А до парашюта они не додумались?
– Это, Купер, старомодное мышление.
Она улыбнулась, а он подался к ней и поцеловал, презирая боль в ребрах и расколотом зубе.
Раздался еще один взрыв – беспилотник подпрыгнул и снова упал на землю. Они разъединились.
– Сорен? – спросила Шеннон.
– С ним кончено.
– Хорошо. Вот это хорошо. – Она шевельнулась, поморщилась. – Кажется, у меня нога сломана.
– Это будет тебе уроком.
Он улыбнулся, встал, поднял с собой Шеннон, одну ее руку закинул себе на плечо, почувствовал ее мягкое, теплое тело рядом со своим.
– Мы победили, – сказала она.
– Почти. Осталось только одно.
– Это что?
– То, чем ты мне долбила голову с первого дня знакомства. Он попробовал сделать первый нетвердый шаг, решил, что сойдет, сделал еще один. Поцеловал кончики ее волос – ее волос, пахнущих дымом и потом.
– Сказать правду, – закончил он.
Глава 44
Этот опустившийся на колени человек на улице в ствольной вспышке винтовки не походил на других. Начать с того, что он был старше – пятьдесят, может, даже шестьдесят, но в прекрасной форме. Мало того, Натали показалось, что он излучал какую-то уверенность. Он выстрелил один раз, а не разразился ошалелой очередью, и если другие пылали яростью или мучились болью, то от него исходила уверенность убийцы. Сцены ужаса вокруг были для него словно родным домом.
Это испугало ее. И потому, наведя винтовку на то место, где он стоял на коленях, она не стала сдерживать себя, нажала спусковой крючок и разрядила в него весь магазин. Пули рикошетили от бетона, высекали искры из его винтовки, и, хотя полной уверенности у нее не было, ей показалось, что его тело упало.
