Рикард встал за спиной Саманты и направил кончик ножа ей на щеку, не касаясь кожи. Она застонала под скотчем, напряглась в наручниках. Сорен в смирительной рубашке так сильно сжал в кулаки пальцы, что ногти прорезали кожу ладоней. Он думал: «Блефуют, они блефуют, они не…»
Плавным движением стройный человек вонзил нож под нижнее веко Саманты, сделал надрез, открыв кровавую полоску, потом ловким движением извлек глаз из глазницы, и тот подвис на зрительном нерве, а ей на щеку хлынули кровь и жидкость.
Сорен вскрикнул.
Но Рикард не закончил.
До конца было еще далеко.
Купер сжимал кулаки, борясь с подступающей к горлу тошнотой.
«Это необходимо».
Он посмотрел на голограмму – Сорен судорожно подергивался. Он лежал на кушетке, его глаза были закрыты, но безумно метались под веками, провод выходил из стены и соединялся с интерфейсом у него на загривке.
Рядом с Купером Рикард исступленно стучал по клавиатуре. Терминал имел ряд окон и трехмерных моделей, реагировавших на нажатие клавишей программистом.
В этом было что-то жуткое – стоять в аппаратном помещении рядом с камерой Сорена, в спокойном компьютеризованном пространстве и наблюдать за голограммой потеющего и бьющегося в судорогах человека.
– Впечатляет? – спросил Рикард.
Его пальцы танцевали по клавиатуре.
– Дисплей с самым высоким разрешением находится в наших черепных коробках, – пояснил он.
Звук виртуальной реальности был приглушен. В результате получалось что-то вроде прослушивания фильма ужасов, идущего в соседней комнате. Сорен кричал высоким хриплым голосом, скользящим к грани безумия. Саманта – нет, не она, всего лишь цифровая модель, программа, ничего больше – издавала сдавленные стоны из-за скотча.
– Должен отдать вам должное, – улыбнулся Рикард, – никогда не думал о возможности такого применения. Понимаете, я создал эту систему, как игру-стрелялку с инопланетянами, чтобы почувствовать приток адреналина, увидеть кровь и все такое. Мы разработали персональные сканы, чтобы люди могли играть вместе – спасать вселенную на пару с приятелем. Нет, я вовсе не возражал против ее сканирования. И черт побери, это было шикарно.
На одном из мониторов они видели изображение Саманты так, как ее видел Сорен, и когда Купер посмотрел туда, тошнота подступила к его горлу, желчь обожгла слизистую.
– Что? – посмотрел на него Рикард.
Его спокойное выражение изменилось, когда он увидел лицо Купера.
– На самом деле с ней ничего плохого не происходит, – сказал он. – Всего лишь видеоскан, сделанный с разных углов, соскобы кожи, образцы волос. Все точно так, как перед вашим маленьким путешествием в Рим. Подсознание справляется с самыми трудными задачами. То же происходит во сне: вы знаете – перед вами ваша жена, хотя она и выглядит как ваша мать. Это не по-настоящему. Мы никого не пытаем.
– Мы не пытаем ее. Но посмотрите сюда. – Купер кивнул на монитор, куда выводились жизненно важные показате ли Сорена – они все ушли за красную черту: частота сердцебиения, дыхание, гормоны… – Скажите, что мы не пытаем его.
– Конечно, но это не по-настоящему.
– Для него – по-настоящему. Для него реальность то, что он видит: как ее режут на его глазах.
– Погодите, – произнес Рикард и набрал команду, чтобы запустить подпрограмму.
В другом окне цифровая версия Купера спросила:
– Ты готов сказать мне, где находится Смит?
Сорен в ответ заплакал, забормотал.
– Рикард, продолжайте, – кивнул цифровой Купер.
Настоящий Купер, заставляя себя смотреть на экран, спросил:
– Почему в качестве палача вы используете себя?
– Так легче. Я себя досконально просканировал.
Рикард оторвал руку от клавиатуры, откинул назад волосы, чтобы показать интерфейс, имплантированный ему в шею.
– Вживил его, когда работал над программой.
