– Как вы знаете, наша цель – Джон Смит. Мы не можем позволить ему уйти. Команды «Альфа» и «Браво» одновременно взламывают переднюю и заднюю двери и начинают движение в лабораторию, по дороге зачищая все помещения. Команда «Чарли» остается снаружи, блокируя улицу и все возможные выходы. Кроме того, снайперы уже заняли позиции на расположенных поблизости зданиях…
Эпштейну понадобилось чуть более часа, чтобы доставить на вертолете Шеннон. Куперу в рамках столь ограниченного времени пришлось знакомиться с чертежами здания и составлять план действий. Один час на организацию операции по поимке самого опасного из живущих людей.
Но, несмотря на ограниченность времени, они успели подготовиться. Программисты Эпштейна, перехватив сигнал с правительственных спутников-шпионов, подтвердили, что Сорен говорит правду. Джон Смит прибыл туда два дня назад. И судя по видеозаписям, там пока и оставался. Но, насколько это было известно Куперу, в данный момент Смит упаковывал чемоданы.
Откладывать операцию больше было нельзя, в особенности теперь, когда они находились так близко.
«До чего же нелепо. Ведь „так близко“ точно соответствовало действительности. Разве Джон Смит прятался где-то в Конго, или в какой-нибудь пещере в Афганистане, или хотя бы в тайной берлоге под Нью-Йорком?
Нет. Этот убийца находился в Тесле, менее чем в восьми километрах от дома, в котором спят твои дети. Прямо за углом готовил биологическое оружие».
Несмотря на всю серьезность ситуации, она представлялась забавной, вот только времени посмеяться не было. Других попыток не будет. Нужно предусмотреть все. Много лет Купер охотился за Смитом, выслеживал его, изучал. Размышлял над его шахматными партиями, смотрел видео с его выступлениями. Два раза столкнулся с ним. Один раз год назад, когда Смит накормил его полуправдой и нацелил, словно боеголовку, на американское правительство. А второй раз – несколько недель назад, когда Купер и Бобби Куин (ах, Бобби, Бобби) выкрали Смита, но потом решили, что убить его – лишь превратить в мученика.
Теперь с минуты на минуту пройдет испытание все, что ему удалось узнать за прошедшие годы, все построенные им закономерности, все его представления о тактических приемах Смита.
– Шеннон, ты наша козырная карта, – сказал Купер, глядя на нее.
Он прикладывал немало усилий, чтобы не замечать ее запаха, тепла ее бедра, прикасавшегося к его.
Она завела волосы за ухо и ответила:
– Мне это не нравится.
– Я знаю.
– Давай я пройду по зданию, чтобы убедиться, что нас не ждут никакие сюрпризы. Я смогу.
– Знаю, – повторил Купер. – Ты незаменима, поэтому я и прошу тебя сыграть эту роль. Никто другой не сможет.
– Но…
– Ты мне веришь? – Он посмотрел ей в глаза. – Прошу тебя.
Шеннон пронзила его взглядом и, прикусив уголок губы, кивнула. На него внезапно нахлынуло желание прижать ее к груди, затворить ее рот поцелуем так, чтобы перехватило дыхание.
– А я? – спросил Итан, имевший нелепый вид в боевом облачении.
Форма мешком сидела на его плечах и руках, шлем напоминал шутовской колпак.
– Как только мы зачистим здание – начинается ваша работа, – сказал Купер. – Смит, возможно, уже модифицировал свой вирус гриппа, включив в него сыворотку. Захватить этот продукт – приоритет номер два после ликвидации Смита.
Он замолчал, оглядел команду:
– Есть вопросы?
Никто не сказал ни слова, но Купер чувствовал напряженность по тому, как они проверяли оружие, поправляли на себе бронежилеты. Или по тому, как некоторые из них не делали ни того ни другого. Опытные профессионалы, они испытывали возбуждение – только ковбои оставались бы спокойны, – но были готовы действовать.
– У меня вопрос, – сказал Итан.
– Слушаю, док.
– Почему это так уж плохо?
На него устремились все взгляды. Итан чувствовал их на себе, и пусть он родился не воином, но и не трусом.
– Я говорю не об устранении Смита. Я имею в виду вирус, который делает людей сверходаренными.
– С таким же успехом можно предполагать, будто жертва насилия должна быть благодарна за насилие.
– Согласен, – поднял руки Итан. – Я понимаю, что это вопрос личного выбора. Я работал не над созданием оружия.
