Смит коротко вздохнул и, расправив плечи, добавил:
– Ты должен знать – убить меня еще не значит победить.
– Но это шаг в верном направлении, – ответил Купер и нажал спусковой крючок.
Три пули прошили сердце Джона Смита.
Звук выстрелов пронесся по долине, споткнулся о горы на горизонте. С ближайшей крыши с криком вспорхнула птица. Неподалеку водитель грузовика упал на землю.
Джон Смит моргнул. Голова его поникла, взгляд впился в рану. Еще мгновение мышцы удерживали его на месте.
Потом он качнулся и упал.
– Цель обнаружена, – сказал Купер, включив связь. – Заберите его. И захватите мешок для трупа.
Он опустил винтовку и посмотрел на одну из своих двух женщин, которых любил. Между ними лежало мертвое тело. Шеннон тоже смотрела на него.
Никто из них не говорил.
По крайней мере, словами.
Глава 27
Купер не понимал, что должен чувствовать.
Он сделал лучший выбор – убил Смита. Конечно, Купер мог его арестовать, попытаться допросить, но что проку допрашивать такого игрока. Ни одно его слово не заслуживало доверия, ни одна клетка для него не могла считаться надежной. Покончить с ним раз и навсегда – безопасное, разумное тактическое решение.
Не то чтобы он испытывал раскаяние. Он не проникся сочувствием к преступнику, как копы из низкопробных фильмов, не думал, что при других обстоятельствах они могли бы стать друзьями, не испытывал против воли уважения к Джону Смиту. У Смита, как и у всех, была возможность выбора, но тот выбор, который он сделал, погрузил мир во мрак.
И все же Купер чувствовал странную пустоту. Его не переполняла радость или эйфория победы. Наверное, так оно и должно было быть. После долгих лет борьбы со Смитом какая-то часть Купера ждала, что этот миг принесет ему нечто большее. Ну вот нажмет он спусковой крючок – и заиграет музыка, и на экране появятся титры.
Но если отсутствовала эмоциональная и философская ясность, то всегда оставалась работа. Та же работа, что и всегда, – как нередко говорил он в шутку Куину: спасать мир.
Он представил, как Бобби отвечает ему: «Ну, как там у тебя с этим делом?»
«Как всегда, Бобби».
– Что? – спросила Шеннон, взглянув на него.
Он явно говорил вслух.
– Нет, ничего.
Купер понял, что тупо смотрит на лобовое стекло. Он повернул ключ зажигания, и внедорожник, взревев, тронулся с места. Быстрый разворот в три приема, и вот уже в зеркале заднего вида команда смотрителей укладывает в мешок тело Джона Смита.
Он скосил глаза – Шеннон смотрела в боковое зеркало. Она была хрупкой женщиной, но теперь казалась такой вдвойне: ее плечи ссутулились, что-то в ней уменьшилось. Он даже не успел оценить, насколько хороша эта идея, но протянул руку и прикоснулся к ее пальцам. Она секунду оставалась неподвижной, потом сплела свои пальцы с его.
Дороги были забиты, звуки улицы приглушались пуленепробиваемым стеклом. Несколько кварталов они ехали молча, он держал баранку одной рукой.
– Как ты? – наконец спросил Ник.
Она помолчала, будто взвешивая ответ.
– Нормально.
– Я знаю – он был твоим другом.
– Да, – сказала она. – Был.
Шеннон, казалось, собиралась добавить что-то еще, но передумала и сказала:
