в воинском искусстве. И если мне недавно удалось справиться с двоими из них, причем не ожидавшими атаки, то против четырех профессионалов, готовых открыть огонь при малейшем лишнем движении, явно ловить было нечего.
Я выполнил команду. И увидел, как телохранитель Жилы откидывает капюшон.
Его пулемет висел за спиной. Но сейчас пулемет был ему не нужен.
Никогда до этого не видел я настолько пронзительных зеленых глаз. Казалось, что из головы их владельца через радужную оболочку изливается изумрудное свечение неизвестного артефакта, скрытого в лысом шишковатом черепе.
– Мутант!!!
Стволы автоматов резко развернулись в сторону телохранителя Жилы…
Но тот оказался быстрее.
Намного быстрее.
Я видел лишь, как отлетела в сторону толстая черная перчатка, и как что-то промелькнуло в воздухе.
«Борговцы» стояли рядом друг с другом, и были примерно одного роста – высокие, широкоплечие, словно боевые машины, отлитые из одной формы. Однако чего стоит тренированная боевая биомашина, если на ее могучих плечах отсутствует голова?
Четыре обезглавленных трупа рухнули на бетон одновременно. А охранник Жилы достал из кармана пыльника зеленую пачку с надписью «Pampers», зубами вытащил из нее подгузник, впихнул пачку обратно и принялся деловито вытирать от крови метровый костяной клинок, являющийся продолжением его левой руки. Судя по тому, что пачка была пуста наполовину, выполнять эту процедуру муту приходилось довольно часто.
– Охо-хонюшки, – причитал Жила, собирая оружие мертвых «борговцев» и попутно не забывая обследовать их карманы и разгрузки. – И дались этим парням мутанты? Как «борги» появляются, так сразу Ильюшу моего обижать пытаются. А Ильюша этого не любит. Можно ж по-человечески жить, Зона большая, места всем хватит, и людям, и мутам. Так нет, капюшон им сними, документы кажи. А как тут капюшон снимешь, когда они сразу, как Ильюшу видят, стрелять начинают? Вот и приходится ему, бедному, на опережение обороняться…
Мне понравились последние слова торговца. «Оборона на опережение…» Что-то в этом есть.
Не понравилось мне то, что мутант, закончив гигиенические процедуры, отбросил пропитанный кровью подгузник и посмотрел на меня. Потом на Жилу. Потом снова на меня.
– Пусть идет, Ильюша, – сказал Жила, протягивая мутанту подобранную по пути кевларовую перчатку. – Это клиент. А клиентов обижать нельзя.
Я усмехнулся про себя. Доброта и великодушие Жилы имели сугубо коммерческий интерес. «Борговцы» не клиенты, они, судя по сведениям из «Энциклопедии», хабар за большое спасибо ученым сдают на исследования. Значит, толку от них никакого. Одни проблемы. В отличие от сталкера, сумевшего взорвать один из самых знаменитых памятников Зоны и открывшего проход другим. Пусть живет, глядишь, еще чего-нибудь взорвет или откроет, да и хабар такие удальцы носят серьезный. Не надо было быть телепатом, чтобы прочитать по бегающим глазкам Жилы его шкурные мысли.
Тем временем мутант по имени Ильюша набросил капюшон и, повернувшись к работодателю, пробурчал что-то непонятное. В глазах Жилы блеснул отраженный зеленый свет.
– Ильюша говорит, что здесь безопасная зона заканчивается, – сказал торговец. – Как пройдешь Копачи, сразу сверни направо. Там одинокую сосну увидишь. За ней холмик такой неприметный, на вершине которого люк, дёрном прикрытый. Это путь к подземным лабораториям и к ЧАЭС. Схемку тоннелей я тебе бесплатно на КПК скину. Потом рассчитаемся.
– Благодарю, Жила, но я поверху пойду, – сказал я, проверяя автомат. Вроде нормальный ствол, хоть и постреляли из него изрядно. Не иначе, Жила его где-нибудь в болоте выловил, отчистил и впарил первому попавшемуся простаку за нереальную цену. И еще пытается добиться, чтобы я себя его должником чувствовал. Профессионал, ничего не скажешь.
– Не получится поверху, – покачал головой торговец. – «Монументовцы» сейчас за Копачи отступили, там у них линия обороны почище чем на северных кордонах. Можно, конечно, попробовать крюка дать через Чистогаловку и Припять, но это расстояние втрое. Да и что сейчас в Чистогаловке творится, никто не знает, а в Припяти у фанатиков Монумента своя укрепленная база. Сам понимаешь, что это значит. Их там как муравьев на трупе. Прогулка по тоннелям, конечно, тоже не моцион по Крещатику, но все-таки шанс. К тому же от Копачей до четвертого энергоблока всего-то три кэмэ с хвостиком.
– Откуда информация о том, куда я иду, торговец? – спросил я. – И как-то странно хорошо ты осведомлен о том, где опасно, а где нет. В этих местах уже много лет ни одной сталкерской души не было.
– Ходили, – задумчиво протянул Жила. – Только не все возвращались. Мало кто возвращался. Мы вот с Ильюшей ходили, было дело… А тебе не советую. Через Копачи тоже непросто пройти. Это село с землей сровняли еще после аварии на ЧАЭС. И не
