Басмач без труда оказался под днищем поезда. Только лишний раз убедился, что никакого главаря в конвое нет, максимум подручный средней руки, вроде офицера. Это же войско? Значит, и офицеры быть должны. Иначе с охраной поезда не было бы так из рук вон плохо. Сам лично, Басмач бы выставил сплошное оцепление, чтобы и мышь не проскочила. Это же степь, здесь всякое может водиться.
Под самим локомотивом – вернее его хвостовой частью – было до ужаса жарко. Металл днища раскалился чуть не до красна, плюнь – зашипит.
Опасаясь, что динамит рванет сам, раньше времени попросту перегревшись, Басмач пополз дальше, ближе к «носу» «АСКВ», вдруг там холоднее? Так, впрочем, и оказалось. Хотя и здесь днище ощутимо поджаривало, он дотронулся до покатого металла и тут же отдернул руку – рука не терпит, градусов семьдесят, не меньше.
С машиной явно что-то не так, либо укатали Сивку крутые горки и термоизоляция реактора от старости дала «течь». Либо… О втором варианте думать не хотелось совершенно!
Конечно, из школьной программы по физике он помнил, что ядерный реактор в сущности – паровая машина, где разогретая вода вращает турбину. Вот только таким макаром могли фонить и сами радиоактивные, скажем, уран, или плутоний… короче, то, на чем вся эта махина работает, ощутимо при этом нагреваясь.
От мысли, что, пока он валяется под этой передвижной сауной, зарабатывает вполне себе лучевую болезнь, стало не по себе. Сдохнуть в бою, накоротке или в перестрелке – это одно, это достойная смерть. Но, вот, сгнить заживо от лучевой, выхаркивая собственные легкие с прочим ливером и сдирая кожу полосами… Погано, как не крути.
Завернул брикеты динамита в грязную тряпку, вывалял в пыли, и лишь затем аккуратно уложил в какую-то нишу, между катков гусеницы. Даже если «АСКВ» поедет, динамит не выпадет; его не заметят механики, случись приспичит им осмотреть ходовую часть. Жалко, радиодетонатора нет, только два метра бикфордова шнура. Отличная штука, старая как мир и надежная, даже в воде будет гореть, правда, пока не промокнет.
«Свинья» подложена, осталось как следует выждать, чтобы Назар успел доползти и разведать на месте что да как.
«Может стоило договориться, как разведает, чтобы там выпью крикнул, а? – Басмач почесал зудевший нос, от витавшей пыли и острого запаха полыни хотелось чихать. – Да ну, какая выпь? Из-за шума ни черта не слышно! Хренов тепловоз…»
Следом возникла мысль, а не сползать ли к Назару? Но Басмач ее сразу же отмел: пусть сам разбирается. Хотел спасти сестру, так пусть спасает, но самостоятельно. Басмач в том не помощник. К тому же, у него был свой план дальнейших действий: как только фитиль будет подожжен, со всех ног бежать в лагерь пастухов. Там лошади, наверняка под седлами. Идти пешком, или плыть реками, Басмач больше намерен не был, надоело.
Главное аккуратно и без лишних жертв «уговорить» пастухов Адырбая поделиться лошадками.
Назар нервничал. Времени прошло уже много, а обещанного взрыва все не было. Посчитав, что в хвосте конвоя тихо, Назар ошибался. Да, здесь назойливый, пробирающий до костей гул работающей машины был почти не слышен, только металл днища, в особенности массивные стальные балки, идущие по бортам вдоль всего вагона, ощутимо вибрировали. Но шум был.
Плач. В железном вагоне над головой Назара тонко подвывали несколько женских голосов.
«Ну, что же ты?! – Назар сжал зубы. – Давай, взрывай! Там Майка, наверняка там!»
Но, по-видимому, звук плача услышал не только Назар. Охранник, все это время неотлучно стоявший с конца вагона, неспешно обошел его с другого торца, там, где он сцеплялся с соседним. Назар насторожился, потихоньку переполз следом, просунул голову меж колес. Темнота скрывала Назара, а вот воин в черном вырисовывался на фоне темно-синего неба отчетливо.
Охранник со скрипом откинул железную лесенку и поднялся на сцепку. Дальше, он пропал из поля зрения Назара, только была слышна возня. Затем послышался резкий, железный стук и непонятное рычание. Внутри вагона кто-то вскрикнул, всхлипнули и замолчали.
Прогремел взрыв. Вагон качнулся, подавшись чуть вперед. На голову Назара посыпалась сбитая с днища грязь. Застучал пулемет, бешено заржали кони. Внутри вагона испуганно загомонили.
Медлить было нельзя. Сжав в каждой руке по ножу, Назар выскочил из-под вагона, и одним прыжком, минуя складную лесенку, оказался на узкой площадке. Воин в черных доспехах успел вскинуть автомат, но выстрелить уже нет. Треугольный клинок вошел тому в просвет между нагрудником и шлемом. Назар отдернул руку, из раны хлынула кровь, хрипящий охранник подался назад и, перевалившись через низкие перила, шлепнулся спиною в пыль.
Назар ошарашенно смотрел на окровавленные руки. Лениво стекая по ножу, на самом кончике острия замерла капля. В темноте кровь казалась такой же черной, но остро пахла железом. Капля сорвалась. Назар проследил ее полет.
