подножия дома, так и не смог различить засады.
Чтобы унять дрожь, Назар задержал ладонь над огнем свечи. Кожа тут же покрылась черной сажей, а боль прострелила до локтя, но он терпел. И когда стало совсем невмоготу, лишь тогда отдернул руку. Помогло. Жжение в руке отвлекало от предстоящего боя, но не мешало. Первая машина показалась в окне. Но пока была далеко и ехала медленно, покачиваясь.
Он сжал автомат в руках, прижал его к себе. Да, ножи он любил, знал, понимал, умел с ними ладить. С огнестрелом было иначе. Когда Басмач раненный лежал у аэропорта, Назар не боялся, и не думал, как будет стрелять. Он помнил, как оружие забилось в его руках, стоило нажать на спусковой крючок, помнил, как падали сраженные пулями преследователи. И брызги крови тоже помнил.
Тогда не было страха и нерешительности. Только решимость и четкая цель: спасти друга.
Назар усмехнулся:
«Совсем недавно считал, что Басмач странный. А теперь зову его другом. Разве не странно?»
Рычание двигателя послышалось под самым окном. Назар покрепче сжал автомат, и выбил прикладом стекло из рамы. Первым в прицел попался длинноволосый мужик, сидящий за рулем. Тот встрепенулся на звон стекла.
Сомнений и страха в голове не осталось, только мысль: «я не подведу». Палец плавно – как учил Басмач – выжал спуск.
Глава 15. На пути в Курчатов
Басмач сидел в зарослях, укрывшись за бетонным коробом, торчащим из-под земли, не то канализационного коллектора, не то узла тепломагистрали. Да, это было неважно, главное, сооружение скрывало от идущего по дороге патруля. Рык двигателя почти поравнялся. Сверху со звоном посыпалось стекло.
«Пора», – решил Басмач, вынырнув из укрытия. Из окна хлопнул выстрел, голова водителя первой машины разлетелась кровавым всплеском. Автоматы застрекотали в ответ.
Басмач разрядил ружье дуплетом, пять метров не расстояние, даже целиться не обязательно. Двоих на заднем сиденье смело роем картечи, «уазик», потерявший водителя, резко вильнув, уткнулся бампером в бетонный забор. Назар еще стрелял, высунувшись из окна квартиры, но пули лишь высекали искры и цвиркали по асфальту, с воем рикошетя в разные стороны.
Басмач пригнулся, переломил «вертикалку»: хорошо смазанный и вычищенный эжектор выплюнул обе дымящиеся гильзы. Длинно, не жалея патронов, застрекотал автомат, на голову посыпалось оконное стекло – стреляли явно по Назару. Звонко защелкнув стволы, Басмач высунулся сбоку от бетонного куба и выстрелил по ногам засевшего под «уазиком» бойца. С той стороны послышался вой боли.
Зазвенело, сквозь кислую вонь сгоревшего пороха пахнуло бензином, ухнуло.
Перезарядив теперь жаканом, он выглянул над укрытием – броневик уже горел. Басмач видел сидящего за рулем водителя через лобовое стекло. Над капотом «бронеуазика» мелькнуло движение, из круглой бойницы показался ствол. Басмач нырнул в укрытие – длинная очередь из автомата вспахала землю там, где он только что стоял.
Автомат заткнулся, то ли патрон перекосило, а может, перезаряжали, не важно.
Он вскинул «вертикалку» и спустил курки. Приклад жестко ткнулся в плечо, заряда пороха для патронов, снаряженных пулями, явно не пожалели. Бронестекло покрылось сетью трещин, полностью утратив прозрачность, но устояло. Сверху в «буханку» полетели еще две бутылки с огнесмесью – Назар не спал.
Перезарядив дробовик, бородач выстрелил, целясь сквозь полыхающее пламя, ровно в место, куда пуля угодила в первый раз. С сухим треском, лобовой бронепакет из нескольких стекол влетел вовнутрь. Вряд ли пробило, скорее всего, стальная рама от времени и дождей попросту сгнила и не смогла сдержать энергию пуль. Правда, в этом уже не было смысла, броневик горел внутри.
Видимо, бойцам, едущим внутри раскаленного на солнце УАЗа было жарко, они открыли люк в потолке кабины, а Назар, швырявший одну за другой пять бутылок смеси масла и бензина, специально или случайно туда попал. Все было кончено.
Басмач помахал Назару, чтобы тот спускался, а сам, зарядив ружье картечью, двинулся к инкассаторскому броневику по широкой дуге, держа в поле зрения и первую машину. Стоны оттуда уже не были слышны, но, мало ли.
Глядя поверх стволов, Басмач обошел УАЗ спереди: водитель уткнулся остатком головы в руль; двое на заднем сиденье, в кровавую кашу. С ними все ясно. Четвертый боец распластался на асфальте между машиной и бетонным забором, и был еще жив. Ноги в когда-то синих джинсах, ниже колена разлохматило картечью до кости. Такое и до Напасти не лечили, ампутировали. А сейчас это верная смерть.
Басмач опустил ружье. Он смотрел на раненого, а тот смотрел в ответ.
Во взгляде мужика, одетого в теплую рубашку в красно-черную клетку, читались боль и воля непобежденного противника. Левая
