– Эй, что случилось?! – услыхав стрельбу, насторожился Назар, держа оружие наготове.
– Нормально, – махнул Басмач. – Что у тебя?
– Никого.
– Спускайся, перекусим, и в путь. – Басмач оперся на крыло машины.
Рассказ старика Игельса про непонятное растение и вдруг возникшую новую религию – урборотианство – принимал совсем иной оборот. Получается, адепты приживляют себе росток, причем именно туда, где и позвоночник, и мозги близко? Или они «принимают» веру в некоего Змея уже после того, как эта пакость поселится на шее? Корова из броневика опять же с росшим из холки кустом…
Растение-паразит? Вполне возможно. От мысли о паразитах сразу же зачесалось в бороде, напоминая, что неплохо было б и помыться.
Старик упоминал, что дерево, из плодов которого круглый год гонят спирт, принес из похода Ыч. Значит, есть место, где этих паразитов раздают, или, что скорее, им заражают.
Странным образом местонахождением логова Айдахара и местом, куда, по словам Игельса, отвозили бочки со спиртом, являлся город атомщиков Курчатов.
Религиозные фанатики и любители спирта с кактусом на шее, черные солдаты Айдахара, со следами хирургических операций на голове, и удаленными языками… Странностей вокруг этой истории что-то уж многовато, как ни крути.
Назар, бухая по высохшей земле сапогами, спустился с холма.
– Стрелял?
– Угу. Трупаков добивал, контроль. Вон, погляди им на шеи. Только руками не трогай, вдруг зараза какая.
– И чего это? – отпрянул Назар, брезгливо потирая руки.
– А не видишь? Трава какая-то из мяса колосится. И думаю, наш общий друг на сухопутном локомотиве в этом замешан.
Устроившись в тени машины, наскоро перекусили, перевели дух после погони и занялись оружием. Выходило неплохо, у Басмача осталось ружье Игельса, и два автомата с круглым, как консервная банка, магазином от бойцов патруля. Басмач показал Назару, как разбирать дисковые магазины: на, мол, тренируйся.
Пока Назар занимался патронами, Басмач занялся чисткой обоих ППШ и двустволки, благо, к последней в рюкзаке оставалось еще достаточно патронов. Пистолет-пулемет Шпагина, времен Великой Отечественной, оказался простым донельзя, даже проще «калаша» – чистить одно удовольствие.
– М-да, а вояки-то за оружием не следили: дерьмище в стволе, грязь в чашке ударника… Что, парень, как ощущения? – Басмач решил разговорить молча выщелкивающего патроны Назара.
– В смысле?..
– Да в прямом. На Урановом заводе, ты засс… не смог снять айдахаровца, а сегодня водилу из «калаша» положил. Поговорить не хочешь?
– Когда целился, и стрелял, руки зудели. И вообще как-то…
– Погано да?
– Есть такое.
– То, что с руками – нервы, реакция на страх, ситуацию. А что погано, это хорошо. Ты запомни ощущение, крепко запомни. И вспоминай каждый раз, когда чью-то жизнь решишь забрать. – Щелкнув ствольной коробкой, Басмач отложил почищенный автомат в сторону и взялся за второй.
– Да я как бы… – замялся Назар, вспоминая, как человек обернулся на звук разбитого окна, как дернулась голова, длинные засаленные волосы, заляпанные красным. Его передернуло. – Забудешь тут.
– И правильно, не забывай. Кровь лить попусту не станешь.
– А с чего бы мне ее лить? – удивился Назар, сгребая патроны в кучку.
– Ну… я человек не ученый, не философ, красиво не объясню. Просто когда делаешь что-то впервые, и получается, то уже после оно много легче происходит, причем легче с каждым разом. Вот, когда штаны надеваешь, ведь не задумываешься как, почему?
– Так то штаны. – Назар вытер лоб. Несмотря на тень, воздух и борт машины прогрелись, стало жарко.
– Одно и то же, парень. Это привычкой называется. Сегодня, просто со штанами, завтра с человеком, а послезавтра ты понимаешь, что море по колено, и в нашем проклятом мире становится на одного Айдахара больше.
– Тогда… я не понимаю. А зачем ты мне на заводе, и сегодня вот стрелять?..
– Делать то, что нужно, то, что требуется в конкретной ситуации – это одно. Тогда и сегодня, ситуация и есть. Но главное, чтобы
