С замком Басмач возился минут двадцать. Самодельные отмычки из обрезка подточенной наждаком проволоки справились с задачей. Щелкнув, механизм провернулся, и ригели вышли из пазов. Герметизированный люк из нержавеющей стали с протяжным лязгом открылся. Если в «предбаннике» воняло крысами и сыростью, то что могло быть внизу?
Но из откинутого люка не просто дохнуло, а практически выстрелило напором воздуха, который, впрочем, быстро иссяк.
– Ты гляди, умели же строить. Сто лет в обед, а вентиляция еще чего-то может, – восхищался Басмач, глядя в квадратный провал шахты, уходящей строго вниз. Чуть белеющее пятно света виднелось метров через семьдесят, не меньше.
– У-у… ну ни хрена себе, далеко. Давай автомат и мачете. Я спущусь. Ты охраняй здесь, мало ли. Вдруг полезет чего оттуда.
Назар уселся на край люка, положил рядом автомат и стал наблюдать, как бородач спускается. Слушая отраженное стенками бурчание Басмача, и постепенно удаляющееся бряцание ступенек, Назару вдруг показалось, что он дома, в бункере: те же звуки, те же запахи. Эта схожесть одновременно и грела и отталкивала. За все плохое он ненавидел Академгородок, а за все хорошее любил. Но если сравнить, то первого оказывалось больше.
Басмач поначалу спускался осторожно, пробуя каждую ступеньку на крепость – выдержит или нет, – столько же лет простояло. Но ближе к середине пути ему это попросту надоело. Времени отнимает много, а дальше земли все равно не упадешь, потому принялся перебирать руками и ногами намного быстрее.
Но беда пришла, откуда и не ждал. Правая рука уже отпустила перекладину, осталось перенести вес тела на ногу, и перехватиться уже левой за ступеньку, но рука онемела, а грудь сдавило. Буквально на мгновение в глазах мелькнуло красным, Басмач охнул и сорвался. Прогремев руками и ногами, цепляясь за ступеньки – благо шахта очень тесная, – сумел ухватиться и повиснуть на правой руке.
Грохоча и лязгая об лестницу и стальной короб шахты, что-то улетело вниз.
Басмач подтянулся и, обхватив руками лестницу, закрыл глаза, пытаясь прийти в себя. Он почти не чувствовал рук, будто чужие. А ноги предательски подрагивали. От страха? Не дождетесь!
– Эй, ты в порядке? Басмач?! – Обеспокоенный голос Назара как-то не вовремя заметался эхом над головой.
– Да-а, нога соскользнула, – прохрипел Басмач в ответ. А ощущение, что твое тело как-то вовсе и не твое, не отпускало. Ломящая боль в левой руке почти успокоилась, а ребра больше не сдавливало. Басмач смог свободно вдохнуть.
– Эй, точно в порядке, мне спуститься? – беспокоился Назар.
«И что ты здесь будешь делать, балда?» – раздраженно метнулось в голове Басмача, а сам ответил:
– Нет, в порядке. Отдышусь и дальше полезу.
Да, неожиданно накинувшаяся старость и болячки давали о себе знать. На пенсию пора уже, если не больше. Как странно получалось в их маленькой группе: Назара вроде подлечили, перестал кашлять и харкать кровавой зеленью – спасибо овечьему жиру с молоком и медом – зато вот, сам захворал.
От воспоминания про овечий жир и молоко, Басмача передернуло. Придя более или менее в норму, несколько раз сделав глубокий вдох, он продолжил спуск. Правда, теперь совсем не надеясь на собственные руки, в любой момент могут отказать. Страшное это дело – не верить себе.
Лестница закончилась небольшой комнатенкой с тощими крысами, жмущимися по углам. Серые вредители натащили всякого мусора, устроив гнезда, откуда злобно зыркали красными бусинами глаз.
«Мукъдахки? Это хорошо, крысы не живут рядом с хищником», – подумал Басмач, перешагивая через клубок хвостов и серых морд. Мачете, с изрядной вмятиной на ялмани, обнаружился тут же, на бетонном полу.
Вернул мачете на пояс, и, взяв ППШ на изготовку, осмотрелся: бетонные стены с щелястым коробом вентиляции, бетонный голый пол; квадратная комнатка три на четыре метра оканчивалась хлипкой на вид дверью в дальнем конце – единственный выход, не считая шахты с лестницей. Лампочка на потолке, забранная в защитный колпак из мелких прутьев, светила тусклым желтым светом, отбрасывая паутинчатую тень.
Переступая через снующих туда и сюда грызунов, Басмач вернулся к лазу:
– Я на разведку. Бди, пацан.
– Хорошо, – с эхом донеслось издалека.
Он прижался ухом к двери, прислушался: тихо. Предательски заскрипев, трухлявое недоразумение из ДСП оповестило всех о визите Басмача. А за дверью оказалась продолговатая, едва освещенная площадка, чем-то напоминавшая перрон, или станцию метро, но только в миниатюре. С обоих концов перрон оканчивался полукруглым и темным провалом тоннеля, в который вели рельсы – узкоколейки – в обоих направлениях.
