– Хочешь, я всю твою «крысиную» теорию развалю. Жил в бункере? Сам ушел, сестру спасал. Жил как у Христа за пазухой у этого, как его… у циркача Шимуна. Было? Опять сам свинтил. Потом шарахался где-то, заперхал соплями: ты остался, а сестру утащил псих на атомном крейсере. Так ведь? Вот, крысолов-философ, скажи мне, где ты прокололся, что на Айдахара налетел, а?
– От Шимуна ушел, – шмыгнул носом Назар. – Если бы остался, то, может, и не было бы.
– Опять завел свою шарманку: если бы да кабы. Мы в четырех стенах, а припасы кончились: иди на охоту, и добудь чего пожрать, используй опыт с крысами.
– Буря же, – промямлил Назар, косясь на Басмача и не понимая: всерьез он про охоту или смеется.
– А как же твои заявления, мол, я – царь земли и только я все знаю и все могу?
– И никакой я не царь… – совсем покраснел Назар.
– Ага, – усмехнулся Басмач, – то-та же! Не бывает случайностей, это точно. Не бывает, даже если они тщательно спланированы. Иногда, в какой-то момент, когда кажется, что все, полная жопа и выхода нет. Но тут бац, и выход находится!
– Например?
– Пример тебе? Да ты сам этот пример и есть. Перхал соплями в землянке, а тебя спас старый лекарь, как его…
– Ернар.
– Точно. Не пришел раньше, и не попал под саблю к айдахаровцам. Не успел застрелиться из вот этой вот пукалки, – Басмач потряс в воздухе двуствольным пистолетом, – а вытащил тебя с того света, и в дорогу снарядил. Хоть, он потом все равно застрелился… не важно. Что это значит? А значит, что тебе побарахтаться суждено. Иначе бы сгорел от лихорадки, там, в стойбище, рядом с пугалом из мяса и трупом старика с дыркой в башке.
Назар задумался. Басмач же встал со своей сидушки из газет и подошел к прилавку.
– Гляди. Вот это, – Басмач потряс позеленевшим патроном от ППШ и поставил его на прилавок, – начало твоего пути, родился значит. А вот это, уже конец, – второй патрон встал точно напротив первого, но сантиметрах в тридцати. – Ни для кого не секрет, что все мы, когда-нибудь, сдохнем, только желательно не скоро. Но как дойти до такого финала, как нам кажется – решаем мы сами. Хрен его, конечно, знает, считаю, что нет, не решаем. Либо решаем совсем немного, выбираем: в лоб получить лопатой, или по лбу черенком.
– А остальное? – Назар пытался уловить суть, глядя на стоящие патроны, и пока улавливал слабо.
– Остальное решает кто-то другой. Можешь называть Его как захочешь: Судьба, Бог, Вселенский разум, Ноосфера. Где-то там, где-то в неопределенном месте есть некто, кто решает. Просто, в жизни бывают случаи, порой мелкие, но значительные. И никак их не объяснишь. Оно просто случается, и баста. Знаешь, всегда казалось, что меня испытывают. Вроде б подкинут задачку и смотрят, как решу.
Басмач замолчал, задумался. А на улице вовсю завывала песчаная пурга, свистела, царапалась в железные решетки на окнах.
– Один мужик как-то сказал, что не верит в судьбу, потому как не нравится думать, что им могут управлять. И самое смешное, в итоге, он все же выполнил то, что для него и было предрешено.
– И что выполнил? – переспросил Назар.
– Помер, – развел руками Басмач.
Глава 17. Секретная дорога под землей
Назар, оказавшись в тоннеле, чувствовал себя как дома. Нет, на бункер Академгородка было не очень похоже, скорее даже не похоже совсем. Но вот ощущения все те же самые, главное из которых защищенность. А еще предсказуемость. Под землей, в темном переходе между двумя корпусами лаборатории или цехов, максимум, что было возможно встретить, так это пауков, жирных мокриц да всевозможных крыс: от обычных черных, или редких белых, до слепых тварей полуметровой длины, с огромными зубами. Эти на крыс совсем не походили, скорее на местных сусликов. Очень опасных сусликов.
А вот Басмачу под землей явно не нравилось.
Назар шел за бородачом, и, глядя на его напряженную осанку, оружие постоянно в руках, наготове, понимал, что Басмачу под землей не место. Ну, невозможно постоянно опасаться каждого шороха, а в подземелье звуков полно. Но еще порой встречается и полная тишина. А вот это уже по-настоящему неприятно, кажется что оглох.
Тоннель на него давил. Если станция, через которую они спустились, была освещена, как Кремлевская елка, то в тоннеле с ржавыми чугунными стенами царил мрак. Вездесущая темнота, редкие лампы дневного света или чаще красные, аварийные… Басмач шел, ожидая нападения, вглядываясь в любую мелочь, будь то куча крысиного дерьма, или гайка, невесть кем оставленная на
