физической нагрузки, так что поездка на общественном транспорте и пешая прогулка по кампусу дались ей непросто.
– Да. Проект «Погружение».
– Не очень оригинальное название.
– Скорее неизбежное. Собственно, сам проект не оригинален.
Тихонько засмеявшись, Фара идет к кушетке и садится, по очереди высвобождая руки из петель костылей.
– И все это используется только в компьютерных играх?
– Насовсем погрузиться нельзя, если ты об этом. – Бет окидывает взглядом детали, разбросанные на белом ватмане. Если их собрать, получится причудливая скелетообразная конструкция. – Да, и нужно снять одежду. Электроды крепятся прямо на кожу.
Фара стягивает свитер через голову. В лаборатории работает кондиционер, и смуглые предплечья немедленно покрываются гусиной кожей. Бет помогает ей сдвинуться на край кушетки, чтобы снять джинсы.
– Кстати, имей в виду – при погружении «костюм» кажется до ужаса холодным. По крайней мере, у меня так.
Бет начинает крепить систему к Фариному телу. За годы работы в проекте погружение стало рутинной процедурой, но подключать другого человека – особенно не знакомого с устройством – ей в новинку. Фара расслаблена, как тряпичная кукла, и Бет без труда просовывает ее руки в тесные компрессионные рукава и надевает плотные, напичканные электродами перчатки на каждый палец. Фара ведет себя на удивление тихо и внимательно.
Руки, ноги, корпус. Наконец капюшон. Придерживая Фару за голову сзади, Бет задевает жесткий рукав костюма внутренней поверхностью руки. Фара никак не реагирует.
– Тут находится мозг всей системы, – объясняет Бет, натягивая капюшон на жесткие волосы Фары. – Все, что ты видишь и чувствуешь, транслируется отсюда. Затем сигналы передаются на периферию, как-то так… – Фара удивленно ойкает, ощутив пальцами касание. Перчатка на правой руке шевелится. – Система посылает тебе реальные импульсы. Твой мозг будет обрабатывать их в соответствии с выполняемой в данный момент программой.
– Похоже на песок… вот это ощущение от перчатки… как будто я окунула пальцы в теплый песок.
Визор опускается Фаре на глаза. Она откидывается на кушетку, глубоко дыша. Бет отступает на шаг и включает систему.
В целом все работает предсказуемо. Обычно Бет способна предугадать, что сейчас транслируется. В конце концов, программа создана на основе ее воспоминаний. Именно ее, лежащую в аппарате МРТ, гладили, тыкали и щипали. К ее пальцам прижимали ткани и металл, бумагу и листья, давали пробовать сахар, уксус и черствый хлеб.
Поэтому она знает, что Фара проходит по ярмарочной площади летним вечером; система имитирует соприкосновение ног с рыхлой песчаной почвой и редкой травой, а каждый электрод регистрирует тепло и влажность. Дует легкий бриз; играет музыка – калиопы и духовые оркестры. Со звуком пришлось повозиться: не так просто передать колебание громкости каждого инструмента по мере движения персонажа. Чуть дальше в ярком свете кружатся и сверкают аттракционы. На цепочную ограду налипли бумажки и клетчатые обертки от хот-догов. Некоторыми запахами Бет особенно гордится, хотя их до сих пор не удалось симулировать идеально: жареных сосискок, горячих бретцелей и горчицы, живых пони и бензина. Приближаясь – как предполагает Бет – к чертовому колесу, Фара издает странный сдавленный звук и тянется рукой к визору.
– Сними это!
Голос из-под шлема звучит приглушенно. И скорее сердито, чем испуганно.
Бет ослабляет ремень и снимает капюшон с Фариной головы. Ее лоб покрыт испариной, брови нахмурены, а выражение лица трудно понять. Она собирается сорвать с рук перчатки, но Бет ее останавливает: костюм требует бережного обращения.
– Что с тобой?
Фара пожимает плечами.
– Все нормально. Извини.
– Что случилось?
– Ничего. Просто как-то…
– Жутко? – Бет уже доводилось это слышать.
– Нудно.
В воздухе повисает напряженная пауза.
– Что именно не так? – наконец спрашивает Бет.
– Нет-нет. – Фара качает головой и отмахивается. – Извини, я не хотела…
– Просто объясни, что не так.
– Да все так. Просто там пусто. Ни единой живой души. – Фара держится за голову, зарывшись пальцами в кудри. Бросает взгляд
