Другие думали, извержение – начало конца света, и скоро проскачут четыре всадника, а потом наступит Армагеддон, а потом выжившие переселятся на другую планету. Но всадники не появились.
Кое-кто говорил, что неизвестные вещества имеют внеземное происхождение, а значит, их к нам напустили инопланетяне. Я бы на эту версию вообще внимания не обратила, но таких веществ, утверждали они, на Земле никогда не было. Это нечто новенькое. Они разлетелись по всему миру и рассеялись повсюду. Все ими дышали. Их нашли даже в грудном молоке.
Младших повезли на экскурсию на ферму «Тыквенная грядка», и я и еще несколько мам поехали с ними. Никогда раньше не ездила с классом. Ведь это значит потерять целый рабочий день, трястись на школьном автобусе, да еще другие мамаши – в стильных спортивных курточках и дорогих кроссовках – на тебя косятся. Но я все равно еду. Хочу посмотреть на других детишек – ровесников Керри, не только на близнецов.
Знаю, я не детектив, который в книжках разгадывает любую тайну, но попробовать нужно.
Детишки в восторге. Им раздают стаканчики с яблочным соком, показывают лошадей и котят и разрешают взять домой по тыкве. Тыквы должны быть маленькие – чтобы ребенок мог сам унести, но и тут не всегда получается гладко. Двоим малышам приглянулась одна и та же, и они толкаются и пихаются, пока мисс Стеффенз их не разнимает. В автобусе две девчонки устраивают базар из-за того, кому с кем сидеть.
Керри и еще четверо – два мальчика и две девочки – ходят кучкой по полю, тщательно выбирают тыквы, словно драгоценности в ювелирном магазине, помогают друг другу срывать и нести их до автобуса.
Моя теория развалилась к чертям. Некоторые из этих малышей пассивные, а другие – нет.
В автобусе одна тыква падает на пол и разбивается, начинаются вопли и разборки.
Вулкан должен был проснуться десять тысяч лет назад. Так говорят некоторые ученые, которые изучали процессы, происходящие под земной корой. Только что-то неожиданно изменилось, и он тогда не проснулся.
Про это я вычитала, когда сидела за компьютером у Браунов, и узнала много чего нового, чего раньше не знала. Большие извержения, вроде теперешнего, случались и раньше. Одно было в 1816 году, а еще более сильные – тысячи и даже миллионы лет назад.
В выходные после Хэллоуина у Софи день рожденья. Я едва не отменила праздник из-за того, что она, хоть я и запретила, усвистала с подружками выпрашивать сладости. Ведь любой может дать им яблоко с лезвием внутри или отравленную конфету. Никто такого не дал, но пришлось проверять каждый кусочек сладкого, что принесла Софи. Потом я заставила ее поделиться с Керри, которая обошла только три квартиры, причем я шла следом.
– Но это же день рожденья! – Софи вне себя, и я уступаю. Все равно большой вечеринки не будет: придут четыре девочки, съедят по кусочку пиццы и торта. Ничего другого не могу себе позволить, для нас пицца, и то роскошь.
Гости приносят подарки. Два прямо дорогущие: ну кто же дарит десятилетней школьнице кашемировый джемпер? А два других – дешевые безделушки, и принесшие их девочки смущены. Потому и праздник получается какой-то скомканный; скоро все расходятся. Хмурая Софи идет в свою комнату, где Керри просидела все время приема гостей.
Я прибираюсь, про себя жалея Софи, расстроенную неудачным праздником. Но куда больше я думаю о девочках. Две из них – которая подарила джемпер, и другая – с дешевым подарком, – уже совсем барышни. Носят лифчики, и мордашки у них без детской пухлости. А две – как Софи: маленькие девчонки. Софи сказала, все они из ее класса. Может, эти оставались на второй год? На вид они не глупей других. А вообще-то все ихние разговоры за столом умом не блистали.
Я пытаюсь вспомнить себя в четвертом классе. Десять мне исполнилось в ноябре, а у некоторых моих подружек день рождения был только весной.
Да, постарше. Наверное, эти две девочки на полгода старше других. Значит…
За стеной вскрикивает Керри.
Я бегу к двери, но останавливаюсь. Керри кричит не от испуга и не от боли. Беру со стола стакан из-под молока. («Только молоко? А кока-колы нет?» – недовольно спросила девочка, подарившая джемпер.) Приставляю стакан к стене, прижимаюсь к нему ухом.
Софи говорит:
– Ты – малявка и размазня, и никто тебя не любит!
Что отвечает Керри, мне не слышно.
– Правда! Кеция сказала, она только притворяется, что с тобой дружит, чтобы играть с твоими игрушками. Она тебя терпеть не может!
