– И не препирайся! Говорила тебе: будешь еще драться – я с тобой разберусь. И разберусь. Всю неделю после школы идешь прямо домой и сидишь дома. Никаких игр с Сарой и Авой, никаких гостей.
– Так нечестно! Я бы не дралась, умей Керри сама за себя постоять!
– Она не…
– Я знаю, какая она! Размазня! – Софи несется к себе в комнату. И бросает через плечо: – И все они такие!
– Кто – все? – спрашиваю я, но ее уже нет.
Вулкан проснулся двадцатого февраля и извергался несколько дней. Ученые заранее про это знали, но что будет настолько сильно – не знали. Второе по величине извержение с начала нашей эры. Целые стены огня – я видела фото. Грохот слышали за тысячи миль. А на двести миль вокруг все потемнело – столько вулкан выбрасывал камней и пепла, на огромную высоту выбрасывал. Самолетам приходилось облетать это место на большом расстоянии, после того как несколько штук рухнуло из-за попадания камней.
Под лавой и горячим пеплом пропали целые деревни.
Я, конечно, жалела погибших, но у меня и своих бед хватало. С деньгами проблемы, с токсикозом проблемы, с мужиками проблемы. И вообще – вулкан извергался на другом конце света, и мне было не до него. Тогда.
Я вспоминаю, как зовут второго ребенка, которого раздели на площадке: Томми Уинфилд. Отыскиваю старую телефонную книгу – после того, как Софи пришлось много лечить зубы, за Интернет платить нечем. Нахожу адрес Уинфилдов. После ужина оставляю Керри на старшую сестру – это можно лишь ненадолго, – и еду к ним.
Они живут в богатом квартале возле залива. Дома тут большие, деревья сыплют яркую листву на лужайки.
Дверь открывает женщина. Ухоженная, с мелированными волосами, на плечах желтый джемпер – прямо картинка из каталога одежды.
– Да?
– Я – мама Керри Друкер. Она в одном классе с Томми.
Дама сразу сникает и спадает с лица. Я говорю:
– Какие-то старшие девочки раздели Томми и Керри.
– Ну да… да. Входите.
Вхожу. Прихожая больше моей кухни, даже столик стоит, а на нем – большой свежий букет; пол из натурального камня. Ну, так что ж? Говорю то, зачем пришла.
– Я хотела спросить о Томми. Он не сопротивлялся, как и моя Керри. Он всегда такой? – Вспоминаю, как выразилась миссис Стеффенз. – Такой пассивный?
– Да, он интроверт и очень спокойный. Можно узнать, почему вы спрашиваете?
Я пока не могу ей объяснить, но не отступаю:
– А его друзья тоже такие? Другие ребята в классе?
– Ну… Наверное, кто-то пассивный, а кто-то – нет. Естественно. Дети же разные.
Я чувствую себя дура дурой. Единственные приятели Керри, которых я знаю – соседи-близнецы, и оба ведут себя как она.
– А учительница не советовала показать Томми доктору?
Миссис Уинфилд опять меняется в лице.
– Такие вещи я не могу обсуждать, мисс Друкер. Но я хочу сказать, что мы с мужем благодарны вашей старшей дочери за попытку защитить Томми и Керри. Вот только в какой форме это было сделано…
Мне сразу хочется заступиться за Софи, и это глупо, ведь я сама ее наказываю за драки. Дамочка меня раздражает, хотя я понимаю, что она не нарочно. Я растерялась и бормочу:
– Ладно, спасибо, до свидания… – и бреду к выходу.
Так или иначе, опять я ошиблась. «Кто-то – пассивный, а кто-то – нет». И с чего я взяла, что мне хватит ума разобраться, когда другие не могут?
Отправляюсь домой и завожу стирку.
Летом после извержения погода стояла необычная – а ведь Нью-Йорк-то уж всяко далеко от Индонезии. Из-за вулканического пепла в воздухе стоял красноватый туман. Солнце через него толком не пробивалось. Зима выдалась плохая, но даже летом было холодно, совсем холодно. В июне шел снег. В июле озеро по утрам покрывалось льдом. Часть урожая погибла, что-то и вовсе не взошло, и продукты подорожали.
Ученые писали про пепел и прочие выбросы вулкана. Говорили, кое-какие вещества типичны для вулкана, а другие – нет. Те,
