Некоторое время ничего не происходит.
Невидимые, проносятся наверху машины, след от самолета становится длиннее; Барбара ждет ответа.
Мир идет на автопилоте, движим инерцией жизни, людскими интригами – всеми этими колесиками, которые вертятся и вертятся.
Эмили просит ехать дальше. Ей теперь захотелось в туалет.
Джон смеется. В глубине души, с огромным облегчением. На него прохладной волной накатывает эйфория, словно рядом свистнула пуля, и стало ясно – пролетела мимо. Он ошибался. Все ошибались! Книга, Трейси и остальные. Национальный партийный съезд в Атланте – не более чем партийный съезд. Одна из партий выдвигает президента, как оно и планировалось. Не придется целым поколениям выживать под землей. Правительство вовсе не начинило всех людей микроскопическими бомбами замедленного действия, которые в назначенный час просто отключат своих носителей.
А Джону теперь придется и вправду путешествовать с семьей. И несколько недель Барбара будет доставать мужа вопросами о том, какая же великая тайна вынудила его съехать с автострады, и почему он себя так странно вел…
Вопль с заднего сиденья сокрушает его минутное ликование, перебивает его последний смех.
Впереди с трассы резко свернул грузовой пикап. Переднее колесо юзом прошло по грязи, машину вышвырнуло с насыпи, и она летит, бешено крутясь, словно выполняющий элемент фигурист, разведя в стороны дверцы-руки; выпадают наружу безжизненные, с раскинутыми руками и ногами тела, – темные кляксы на фоне неба.
Грузовик ударяется о землю, снова подскакивает, помятый, уже медленнее.
В зеркале заднего вида что-то мелькает: с трассы соскочил тягач с прицепом, мчавший на скорости девяносто миль в час.
Да, вот оно. И вправду началось, черт побери. Конец света.
Сердце у Джона замирает. Дыхание перехватывает, словно он встал под холодный душ. Не от страха, а лишь от осознания происходящего. Ведь невидимые механизмы, убившие все остальное человечество, в нем не действуют. Он не умрет, не умрет теперь, в этот избранный час. Его организм получил прививку.
Другим двенадцати миллиардам повезло меньше.
Рингтон – звонок в сочетании с мелодией. Старая песня неизвестного композитора, под которую они с Трейси танцевали в Милане. Она навевает аромат знакомых духов – и чувство вины за ту единственную ночь.
Вспотевшей рукой Джон хватает трубку и нажимает кнопку приема. Нужно сменить чертов рингтон. Трейси – коллега, и не более того. Можно подумать, музыку сочинил какой-нибудь Павлов или Фрейд – такие она вызывает сумасшедшие рефлексы.
– Алло? – одновременно он улыбается Барбаре; та моет посуду, и руки у нее все в пене.
Среда, вечер. Ничего особенного, коллега звонит после работы. Барбара отводит взгляд и принимается отмывать помаду с ободка стакана.
– Ну, так что выбрал? – спрашивает Трейси. Словно он посетитель в ресторане, который, получив от официантки меню, сидит и тупо в него таращится. Как будто это легкий выбор. Как будто такие блюда, как она предложила полчаса назад, ему подносят каждый день.
– Извини, слышно плохо, – врет Джон. Он выходит на крыльцо, ждет, пока за ним захлопнется дверь. Направляется в сад, распугав птичек с кормушки. Соседский кот, прежде чем исчезнуть, укоризненно косится: охоту ему испортили.
– Теперь лучше. – Джон оглядывается на дом.
– Так ты принял решение? – опять спрашивает Трейси. Она хочет невозможного.
Наверху, у Джона в спальне, лежит на шкафу книга с инструкциями на случай конца света. За прошедший год он проштудировал ее от корки до корки. Даже несколько раз. В ней написаны невозможные вещи. Невероятные. Никто, читая такое, не поверит… только тот, кто уже навидался невероятного.
Да, Трейси-то навидалась. Она верит. Неожиданная интрижка в Милане – мимолетное прикосновение, вызвавшее искру, которую следовало бы сразу затушить, – и случайный взгляд Трейси на книгу в кожаном переплете, – вот что выбило жизнь Джона из привычной колеи. Правда написана в книге или нет, но она завела его дальше, чем он хотел.
– Наш самолет улетает завтра, – говорит он. – В Атланту.
Формально это правда. Самолет улетит. Джон научился отлично лгать, говоря правду.
На другом конце линии глубокий вздох. Джон представляет себе губы Трейси, ее изящную шею, он почти чувствует вкус соли на ее коже. Нужно сменить проклятый рингтон.
– Мы гарантируем тебе безопасность, – говорит Трейси.
