Барбара смотрит на него. Эмили не сводит глаз с родителей, и на лице – такое же удивление.
– Ты знал, – шепчет жена, увязывая их неожиданную остановку на обочине и то, что случилось потом. – Откуда ты знал?..
Джон думает о машине. Форда больше нет. Придется искать другую. Выбор огромен.
– Ждите здесь. – Джон надеется спасти хотя бы вещи. Он направляется к насыпи, и Барбара порывается идти за ним.
– Не пускай туда Эмили, – говорит он, и до жены наконец доходит. Эмили незачем видеть происходящее на дороге. Поднимаясь по скользкой траве, Джон задумывается – а как он помешает дочери увидеть то, во что помог превратить мир?
От сигареты Трейси поднимаются колечки дыма. Она меряет шагами гостиничный номер в Милане. Джон растянулся на измятых простынях. Всплеск гормонов и пьяный энтузиазм – позади; осталось чувство вины и острое осознание того, что он наделал.
– Тебе бы переехать в Италию, – говорит Трейси. Она трогает кобуру с пистолетом на туалетном столике, но в руки не берет. Затягивается, чуть высунув язык, медленно выпускает дым.
– Я не могу, ты же знаешь, – отвечает Джон. – Не будь даже у меня семьи, есть…
– Работа, – прерывает Трейси. Она машет рукой, словно работа – пустяк, тема для людей низшей касты.
Даже когда они работали в Пентагоне практически в соседних помещениях, ни один не знал, чем занимается другой. С тех пор секретность только возросла, а помимо этого спрашивать не позволяла профессиональная этика. Джон чувствовал, что им обоим одинаково любопытно, но обнажить тело проще, чем обнажить скрытую жизнь.
– Иногда я и вправду подумываю куда-нибудь удрать, – признается он.
Из ума у него не идет проект, который с недавних пор занимает бо?льшую часть его времени; судить о нем Джон может лишь в общих чертах, проанализировав отдельные свои задания, – подобно тому, как обычно просчитывает политическую интригу, исходя из того, кого приказали уничтожить, а кого – не трогают.
– Так что же мешает?
Джон едва не брякает правду: «Бежать уже некуда». Но вместо этого говорит другую правду:
– Наверное, мне страшно.
Трейси смеется, словно над шуткой. Она размахивает сигаретой, рассыпая по ковру пепел, выдвигает ящик гардероба, перебирает одежду Джона. И он не успевает ничего сказать, как она выдвигает второй – и видит книгу.
– Библия! – Трейси удивлена.
Джон ее не поправляет. Он поднимается и идет забрать книгу. Трейси видит его в зеркале и увертывается, подставляет ему спину; кожа у нее такая прохладная. Опять всплеск гормонов, и Джон забывает о книге, которую Трейси уже начала листать. Она всегда была любопытной и тем наживала им обоим проблемы.
– Это поинтересней Библии, – не выпуская изо рта сигареты, бормочет Трейси.
Джон обнимает ее, тянет к себе. Она в ответ прижимается к нему.
– Что за книга?
– О конце света. – Джон целует ее в шею. Он и Барбаре так ответил. Привык думать о книге, как о картине, которая вблизи кажется слегка размытой. Лучшая защита – невероятная правда. Чтобы поверить, нужно знать, кто автор.
Трейси листает страницы, и дымок сигареты от их движения разлетается в стороны.
– Библия, но другая, – говорит Трейси.
– Другая Библия, – соглашается Джон.
Еще несколько страниц. Сигарета гасится. Трейси тянет Джона обратно в постель.
Потом Джон засыпает и видит странный сон. Он укладывает Барбару в глубокий склеп. Там уже лежит гроб поменьше, и в нем – Эмили. Их никогда не поднимут. Неправда, что их снова оживят. Эта ложь нужна для того лишь, чтобы он смирился. Он проживет сотни лет, и каждый день будет пыткой, ведь они – мертвы, как и все.
Джон просыпается и смутно осознает, что рядом горит ночник, и видит дымок сигареты, поднимающийся над шуршащими страницами пророчества.
Большинство машин уцелело. Они, по большей части с электродвигателями, умолкли, лишь у одной или двух работает мотор, расходуя заряд. Стоят на дороге друг за другом, словно ждут, пока пробка впереди рассосется, и восстановится движение. Светятся красные тормозные огни. Мигает сигнализация. Машины, словно живые. А люди внутри – нет.
Джон пытается прикинуть количество трупов – не тут, на шоссе, а вообще, в мире. В мире, загубленном людьми на высоких постах, людьми, которые считают себя умнее всех. Сколько народу из тех, кто сидит здесь, в машинах, голосовало за таких?
