одеждах.
– И еще, – едва слышно произнес Седой, – на вашем месте я присмотрел бы за поведением лорета Байтрана – так, на всякий случай…
Воин неуверенно пожал плечами, но, подумав, кивнул косматой головой.
Затем подмигнул Сергею, хлопнул его по плечу и широко улыбнулся:
– Сеургей, привел бы ты себя в порядок. Я пришлю к тебе лекаря.
Решетов уже усталой походкой направился в свою комнату, когда вслед ему раздалось раскатистое:
– А ты молодец, парень! – Эхом этому выкрику вторили одобрительные восклицания оставшихся на пустыре воинов.
– Парни, одна просьба – зовите меня С-Е-Р-Г-Е-Й, – умоляюще улыбнулся Седой и продолжил свой путь.
После того как Решетов вернулся к себе, он сбросил обгоревшую одежду, морщась от боли, смыл с себя грязь и копоть и подошел к широкому зеркалу. М-да, видок тот еще: волосы с правой стороны полностью опалены, на щеке – крупный ожог, да и ладони порядком обожжены. Но в целом – почти в порядке. Пришедший через полчаса лекарь тщательно обработал его раны, дал немного обезболивающего снадобья и грустно улыбнулся:
– Вот и все! Через пару дней будете как новенький.
– Да это понятно, – махнул в ответ забинтованной рукой Сергей. – Скажи лучше – как там Витаро?
Лицо врачевателя приняло скорбное выражение:
– Точно не знаю… Им сейчас занимается более опытный лекарь. Я лишь на минуту заходил в покои Витаро – занести мази и бинты, и то, что я мельком видел, – собеседника передернуло, – не внушает уверенности в его полном выздоровлении…
Было заметно, что лекарь пытается хоть как-то смягчить всю серьезность положения.
– Понял тебя, – кратко ответил Седой. – Спасибо за оказанную помощь!
Врачеватель откланялся и поспешил на помощь собратьям, колдующим над Легатой. На Сергея же навалилась вся усталость прошедшего дня; не обошлось здесь, вероятно, и без воздействия тех лекарств, что дал ему врач: веки слипались, а тело налилось приятной тяжестью. Недолго думая Седой сбросил остатки одежды и улегся в постель, буквально проваливаясь в объятия Морфея. Уже засыпая, он успел подумать: «Нужно было приставить к Витаро охрану…»
Он проспал весь остаток дня и всю ночь, проснувшись от лучей восходящего солнца, пробивающихся сквозь щель в неплотно запахнутых шторах. Разлепив глаза, Сергей довольно потянулся, уже почти не ощущая боли в местах ожогов. Он легко поднялся с постели, распахнул шторы и, обернувшись, обнаружил на маленьком столике завтрак, состоящий из хорошо прожаренного куска мяса и аппетитно выглядевшего салата. Видимо, пока он спал, приходила горничная.
– Как нельзя кстати! – Забывшись, он довольно потер свои забинтованные ладони и скривился от боли.
Затем Решетов не преминул воспользоваться угощением.
После этого, с трудом приведя себя в порядок (боль в руках еще давала о себе знать), Сергей оделся и поспешил в хозяйское крыло замка – справиться о здоровье Легата. Тихонько постучав в двери Витаро, он осторожно проник в апартаменты хозяина дома и, кивнув сидящим у дверей охранникам, проследовал в опочивальню. Там он обнаружил дежурившего у постели больного лекаря и дремлющую в широком кресле Милану. Бросив взгляд на хозяина дома, Седой искренне его пожалел – весь перебинтованный, тяжело дышащий и время от времени издающий протяжные стоны, Легата Отра представлял собой весьма жалкое зрелище. Лекарь тут же поднялся со своего места и, приложив палец к губам, на цыпочках вывел Сергея в соседнюю комнату.
– Как он? – коротко спросил Седой. – Жить будет?
– Жить – да… – грустно ответил эскулап. – Но его раны… – Он многозначительно умолк.
– Говорите, – нетерпеливо произнес Решетов, – я не впечатлительная дамочка!
– Правый глаз он потерял… – начал перечислять доктор, – голова, плечи, спина и часть груди сильно обожжены. На лицо и затылочную часть головы требуется пересадка кожи. Что касается второго глаза, то неизвестно – будет ли он видеть…
– Да-а, – грустно протянул Сергей, – мрачный диагноз. Скажите, а вы действительно можете пересаживать кожу?
Помнится, когда Сергей лежал в госпитале, он навещал знакомого из ожогового отделения и помнил, насколько непредсказуем и труден данный процесс: кожа очень плохо приживалась и некоторым больным делали повторную пересадку.
– Да, – с гордостью ответил лекарь. – Я делал это уже несколько раз. Поначалу куски кожи приживались на новом месте весьма тяжело, а то и вовсе… Но я научился особым составом обрабатывать подготавливаемую поверхность. К тому же мазь, которой я обрабатываю швы, – выше всяких похвал! Имплантант приживается в течение пяти-шести дней.
– Склоняюсь перед вашим искусством! – уважительно поклонился Решетов. – Скажите, доктор, а когда с ним можно будет поговорить?
