вечера за плошку каши? Тебе можно. Нас можешь не догонять. Уходим! Ряженый, упал на зад! – сменил я объект внимания.
Пленник злобно смотрел на меня. Я толкнул его рукой, и он оказался на земле.
– Ларк! Сними сапоги!
Собственно, я хотел сам… Но, во-первых, был зол на Ларка, а во-вторых… да какая разница? Пусть снимает. Ларк, принявшись за дело, чуть не получил по лицу второй ногой.
– Еще раз, и я вместо сапог заберу твои ноги… и твою девочку, – прошипел я на пленника.
Это возымело действие. Пока Ларк возился, я снял с богатея перевязь с ножнами.
– А где меч?!
– Вон, у кареты, – ответил Клоп.
И клинок и ножны выглядели роскошно. Меч мне не особо был нужен, но такой шикарный. Витиеватая гарда закрывала руку, обоюдоострое лезвие было тонким, как у шпаги, а может, это и была именно шпага. Я не смог устоять перед соблазном и нагло забрал клинок себе. Раз на меня свалили руководство, должен я иметь хоть какую-то выгоду.
– Не удивлюсь, если магически укреплен, – завистливо вздохнул Чустам, но претендовать не стал.
Через пару часов мы были уже далеко. Все это время ехали рысью на лошадях, вымотав животин. Все-таки девять всадников на шесть лошадей, да еще куча оружия и вещи.
– Остановимся? – скорее предложил, чем спросил Чустам.
– Да.
Пока рассаживались на полянке, Шван достал два пирожных.
Дабы Ларк знал, чего лишился, я отломил ему кусочек, остальное отдал Огарику.
– В следующий раз останутся штаны сухими, получишь все, – резюмировал я.
– Я не…
– А я о смысле. Чего дрожал? Они чуть со смеху не умерли.
– Я боялся.
– Ну и что?
– Я не знаю.
Сейчас, сжавшись в комок, он вновь был тем самым рабом, которого хотелось пнуть, когда он жил в торбе.
– От тебя могла зависеть наша жизнь, – попробовал пристыдить его я.
– Да от него как раз ничего не зависело, – недовольно пробурчал Липкий, ломая весь педагогический эффект.
– Чего злишься? И так лошади еле бредут, а если бы еще и ее взяли?
– Да она тут ни при чем. Ты прав, дело – это дело, а бабы – это бабы. Только как-то глупо, словно дети неразумные: ограбили, по лесу побегали, потом полечили – надо же оставить тех, кто покажет, куда мы пошли, и опознает потом, – ерничал вор.
– А ты что предложил бы? Убить?
– Можно и так. А можно было оттащить карету в лес и их вместе с ней, а там уже не спеша и теребить. Оставили бы потом привязанными.
– И куклу потискали бы, – насмешливо добавил Шван.
Липкий зло зыркнул в его сторону.
– Давай я тебе расскажу про них. Растят таких девиц сызмальства, отбирая из девочек-рабынь наиболее смазливых. По всей империи всего три дома занимаются этим, и, что они там с ними делают, толком никто не знает, так как они свои секреты оберегают. Выходят оттуда такие вот красавицы без изъяна. После одной ночи с этакой красавицей многие знатные господа, кто послабее, в тряпок превращаются. Только разве что на цыпочках перед ними не ходят. Точно не знаю, но слышал, что им их орхидею, ту, что снизу, магией делают, – дед покосился на Огарика, – чтобы мужики млели от запаха и еще хотели.
Клоп, внимательно слушая, вдруг изрек:
– А нюхать-то зачем?
Все, кроме Огарика и самого Колопота, заулыбались.
– Клоп, это образно, – просветил я его. – Смажешь корень, и еще хотеться будет.
Тот заулыбался.
– Чего ты? – спросил Толикам.
– Да представил, как мы за ней по лесу все ходим, ну если б там ее… и нюхаем.
Тут уже удержаться от смеха не смог никто.
