– Не должны успеть, – усомнился я.
– Нет. Как раз, – возразил Липкий. – Пока сигнальный предупредил, собрали отряд, выслали.
– Какой сигнальный?
– У всех знатных есть такой амулет. Пуговица там, на которую нажать надо, или кольцо снять.
– Я с него перстень снял. – Клоп достал из-за пояса кольцо.
– Может, и оно, – пожал плечами Липкий.
– В нем нет магии, – успокоил нас Огарик.
– Что сидим? Поехали, сейчас увидят, что следов наших нет, и вернутся – края дороги осмотреть. Хотя они сами сейчас там натоптали.
Спокойствие было полное. Никаких лишних мыслей или движений. Надо сказать, что и не лишние не хотелось делать. Три бутылки вина уделали восьмерых взрослых человек! Вина!
– Встали. Едем. – Мой разум наконец подавил воздействие алкоголя.
Я даже догадался показать драгоценности феи Огарику. Тот выцепил одно кольцо:
– В этом есть.
Я с размаха выкинул его в реку.
– Была бы свежая основа – развеяли бы, – вздохнул парень.
– Что такое основа? – спросил я, подсаживая его на Звезданутого.
– То, что дед делал, когда дверь пробивали.
– А ты умеешь такую?
– Умею. Только она всего полдня в себя магию впитывает сама. Потом день в нее можно вливать. А следом уже она начинает отдавать.
– И что отдает?
– Что вложишь. Укрепление или здоровье. Можно веселье или… – Огарик на секунду замешкался. – Чтоб нравиться кому- нибудь.
Последнее слово он произнес со стеснением.
Отрезвление наступило где-то ближе к полуночи, за это время мы прилично отмотали вдоль берега и даже переправились вброд через речушку. Ужасно хотелось спать, но те воины с моста все еще стояли в глазах. Ближе к утру мы, проехав по проселочной дороге, выехали к деревне. Поскольку час был очень ранний, то внаглую проехали через нее. Ну а так как деревня раскинулась на двух берегах той же реки, у которой мы жили, то, переправившись через деревянный мост, мы оказались на другом берегу почти незамеченными. Нас видели только двое пострелят возраста Огарика, которым приспичило пойти к реке. В руках у мальчишек были остроги – наверняка рыбу долбить, пока не проснулась. Будем надеяться, что преследователи не устроят опрос жителей деревни. Сразу вдоль реки, русла которого мы старались временно держаться, поворачивать не стали. Пошептавшись, решили отъехать чуть подальше от берега. Все-таки за нами не идиоты едут и если смогут проследить хотя бы до села, то поймут направление, в котором мы движемся. Да и глубже в лес – меньше народу. Огарик, откинувшись на меня, дремал. Едва начало светать, сделали привал. Только привязали лошадей, как все попадали спать.
Примерно через час, не больше, нас разбудил Чустам.
– Уходить надо.
Перечить никто не стал. Все молча стали грузить свои «подушки», то есть то, что вместо них использовали, на лошадей.
Десять дней – десять! – мы добирались до этого балзонства Швана, которое оказалось мало того, что в заднем месте балзонства, так еще и в довольно болотистом заднем месте, где комарье водилось тучами и однозначно входило в местную ОПГ по сбору крови, ну или работали на станции переливания. В течение десяти дней мое мягкое место превратилось в жесткое, как, собственно, и кожа от укусов насекомых, зато у некоторых на ногах мышцы, как я заметил, стали бугриться. Особенно вымотали первые три дня, пока темп держали, стараясь уйти как можно дальше от мест, где набедокурили. Все это время постарались не влипать в истории, чтобы не наводить на наш след. Хотя пару раз хотелось пошерстить встающие на ночь купеческие обозы. Особенно насчет лошадей. Останавливали картинки трех разъездов воинов, которые нам встретились по пути, всплывающие перед глазами, – в балзонстве явно объявили план-перехват. Два отряда были балзонскими или локотскими, как охарактеризовал их Чустам, а вот третий – имперский.
– Как определяешь? – спросил я его, когда мы смогли выдохнуть – стук копыт десятка уже затих.
Мы чуть не выехали на дорогу, когда Клоп услышал бряканье сбруи. Убежать далеко не смогли, поэтому имели возможность
