– До утра.
– Это как ты его? – спросил Клоп. – Он вроде злым должен быть на тебя? За Коряка.
– Да у меня остались кое-какие вещи в общей яме. А злиться ему не за что. Раньше Коряк был старшим кормом, а теперь он. Так что он мне еще и благодарен должен быть.
– Кто ж их сейчас отдаст, вещи?
– Отдадут. Там мой друг.
Как бы объяснить те чувства, с которым рабы относились к прекрасному полу, ту детскую и наивную нежность, направленную на получение недетского наслаждения.
– Так это… Чустам, – представился своей избраннице бывший корм.
– Экна, – улыбнулась она, почти не размыкая губ.
Но этого хватило, чтобы заметить отсутствие одного зуба. Наверняка она стеснялась этого, как и шрама, спускающегося по скуле, который был частично прикрыт подобием платка.
– Хромой, – назвался и я.
– Да это-то мы знаем. – Свайла, с которой мы с Клопом не раз перекидывались шутливыми фразами, была на положении старой знакомой. – А как по имени? А то у нас даже ставки делали, гадая.
– Алексей.
– Ну хоть что-то узнали, – вступил в разговор Толикам.
– А чего это вдруг такое пристальное внимание к моей персоне?
– О как, он может говорить, оказывается, – усмехнулся Клоп.
Разговор был, в принципе, ни о чем, но этот треп потихоньку рассасывал неловкое напряжение между нами.
– Тем не менее?
– Ну да ты такой милашка, хотя и худоват, – вступила в разговор девушка Ларка, хотя девушкой она была годков этак двадцать назад, что при не очень продолжительной жизни рабов вводило ее в статус скорее близкий к пожилому возрасту. – Так и хочется за щечку потрепать. Правда, Ива?
– Ну да, – скромно ответила моя избранница тонким и нежным голосом.
Хотя, возможно, таким его в моем восприятии делали бушующие гормоны.
– Чего это ты оробела? – удивленно произнесла Свайла.
– Да как-то…
Я, повинуясь мужскому инстинкту защитить девушку не важно от чего, сам не ожидая от себя, приобнял Курточку и прижал к себе. Она уткнулась в мою грудь лицом.
– О-о-о, да у вас тут любовь, оказывается, – ухмыльнулся Чустам. – То-то ты нам про нее заливал вчера. Ну что, дамы, приглашаем на обед, а то чего это мы стоим.
Дам приглашать дважды не пришлось. Еда – это святое.
– Хороша каша. А вы чего ж? – спросила Свайла, заметив, что мы не прикоснулись к котлу.
– Растолстеть боимся, – ответил Чустам. – Вы не переживайте. Нас и так три раза кормят. Сейчас Жирный еще принесет.
Хотя мне кажется, что если девчонки и переживали, то где-то очень глубоко, но фраза бывшего корма тем не менее помогла рабыням оправдать перед собой свою страсть к еде. Иными словами, чувство вины от объедания нас, смертников, и так-то было мизерным, а теперь вообще исчезло. Только поели, как появился корм с очередным котелком, в этот раз почему-то был не Жирный.
– На ужин принесу на всех, а теперь только ваши порции, на них не положено.
– Спасибо, Ролт, – улыбаясь, забрал котелок Чустам.
– Развлекайтесь.
Видно было, что рабыни рады бы и этот котелок оприходовать, но привыкший к полуголодному состоянию в это время дня желудок уже не принимал. Пиалита по прозвищу Палка, девушка на сегодняшний вечер Толикама, попыталась, но очень быстро сдалась:
– Никогда бы не подумала, что скажу это, но – не могу.
– Ну вот теперь и нам можно. – Толикам взял свой горшок у Пиалиты.
Пока мы ели, рабыни успели оценить нашу обитель с развешанными внутри шторками. Свайла разок выбежала, забрав оставленный около бревен маленький горшочек.
