– Да пусть хоть все там зальют, – согласился Клоп.
– Ну как? – спросил Ларка Чустам.
Парень не ответил, но густо покраснел. Поскольку у него, как и у меня, еще не было бороды, это было очень заметно даже на коричневой от весеннего загара коже.
– Ну вот, а ты не хотел, – хмыкнул бывший корм. – Клоп, а ты поговорил о деле?
– Конечно. Вы, значит, нежились, а я языком чесал. Успею еще.
Демоны. Как же это прекрасно… Конечно, был безудержный секс, с крайне обостренными впечатлениями, подчеркнутыми длительным воздержанием. Были признания в любви, было много чего. Но основное наслаждение было не в этом. Нет, телесная близость это вещь, но как бы объяснить… Смех. Радость. Невинные шутки. В эти моменты я забывал, что раб. Пусть на короткое время, но забывал.
Все будто бы во сне. И, как любой сон, закончился и этот. Практически сразу после ухода девчонок в яме словно вакуум образовался. Гнетущая и пустая тишина. Следующие сутки тоска, словно вампир, высасывала из нас соки.
– Как хреново-то… – Чустам потирал затылок.
– Да ладно тебе, нормально было, – лежа на бревне и равнодушно рассматривая проплывающие по небу облака, произнес Клоп.
– Я и не говорю, что было плохо. Только мутно теперь как-то.
– Согласен, – поддержал я корма, поднимаясь из лежачего положения. От созерцания кучерявых облаков, которому мы с Клопом предавались последний час, начала кружиться голова. – Только думаю, нам не светит больше такого.
– Ты опять? – Чустам гневно посмотрел на меня.
– Больше не буду. Клоп, расскажи еще раз.
Он уже рассказывал вчера об их со Свайлой разговоре, но лучше выслушать на трезвую, не затуманенную воспоминаниями о женском поле голову.
– Основной табун пасется примерно в осьмушке пути от поселения. Охраняют обычно пять-шесть орчат. Точное положение табуна сложно определить – все время кочуют. Лошадей подгоняют для конкретных задач. Скажем, надо за бревнами ехать – подгоняют сколько надо. Но на время праздника обычно есть временный табун – принять лошадей приезжающих, да и так вдруг понадобится. Пасется рядом, но где – тоже неизвестно.
– М-да. Никак.
– О, соседей пригнали. – Толикам кивнул головой в сторону противоположной локации.
– Привет, мужики! – прихрамывая на обе ноги – вторая затекла, подошел я к забору.
– Иди ты… Мы вас, свиней, на палке вертеть будем.
Моя ответная речь была с тем же смыслом, но немного резче, да и слово «свиньи» я поменял на более подходящее, ассоциирующееся в нашем мире с цветом татуировки Толикама, так что в целом соседи смысл поняли.
– Ты че, сука, давно фекалий не жрал? – продолжил я.
– Я тебя сам ими накормлю, – раздалось в ответ.
– Чего это они? – спросил я у своих. – Вроде слова плохого не сказал.
– Да правильно делают, – ответил мне Чустам, – нам через несколько дней пластать друг друга. Злобу нагоняют.
– Ну мне-то точно нагнали.
– Дурак. Хочешь победить – оставайся спокоен. Лучше даже от орочьего зелья отказаться.
– А как же злость перед боем?
– Тоже неплохо, только не для тебя, а для сотника. Один под зельем ярости пятерых стоит. Только обычно гибнет.
– Тут-то один на один.
– Не знаю. Может, здесь и хорошо. Но мне привычней, когда в бой идешь спокойным и разумно осмысливаешь происходящее.
До полудня думать ни о чем не хотелось. После обеда мы стали мыслить более конструктивно.
– Предлагаю ночью попытаться сорвать оковы, а утром затянуть в яму кормов и бежать, – сказал Клоп. – Там найти табун и стырить лошадей.
– Почему не вечером? – спросил Чустам.
– Ночью бежать удобней. Да и уверен, орочьи выкормыши ночью спят.
– Вечером запирать приходят попарно, один у ворот дежурит. Да и неожиданней утром.
