прокрутил то, что помнил из той ночи, пытаясь хотя бы в фантазиях спасти ее. Уже когда встало солнце, вспомнился Огарик. Интересно, как долго дед собирается держать его в лесу? И что, собственно, такого страшного в том, чтобы отдать его магам? Да и сам дед, если честно, странный. Алтырь ведь! Деньги должны быть. Да и не в селе жить…
На следующий день лес перешел в лесостепь. Предохранялись мы от злых людей, наверное, самым безопасным способом – отсутствием даже визуального контакта, то есть отошли подальше от дороги. Однажды столкнулись с селянином, не вовремя потерявшим что-то в лесу, но он был достаточно далеко, чтобы разглядеть, кто именно едет, и, судя по тому, как быстро он растворился среди зарослей, тоже не жаждал встречи.
До города, вернее, до оживленного тракта перед ним мы добрались только на пятый день. Может, дед ошибся в расстоянии, а вернее всего путешествие затянулось из-за того, что мы вынуждены были передвигаться скрытно и регулярно кружили, чтобы обойти свободные от спасительных деревьев пространства.
– Дальше все не пойдем. – Чустам разглядывал проезжавшие метрах в ста от нас повозки обоза. – Уже пятый за осьмушку.
– Что, я и Хромой? – спросил Клоп.
– Почему сразу Хромой? Вон Ларка возьми, – отреагировал я.
Свободы, вернее, рабства у Клопа очень хотелось, но в город почему-то не очень.
– Ты давай, Клоп, один сходи сначала, – предложил я, – узнай все. Может, и не надо будет идти, узнают, что у тебя не твои документы, и отправят в рабство, а мы обратно спокойно пойдем.
– Чтоб тебя орки оскопили, – произнес Клоп, наверное, самое страшное пожелание из имевшихся у него в лексиконе.
– Что прекословишь? Ты и рабом, как оказалось, настоящим не был. Смотри, намнем бока.
– Я серьезно!
– Да и я серьезно. Прав Хромой, – поддержал меня корм. – Надо тебя в загон отдать, пусть печать поставят, документы сделают, тут все и узнаешь, и цены, и связи заведешь.
– А ты что, по-другому как-то хотел узнать? – подначил Толикам.
– Балаганщики, – беззлобно огрызнулся Клоп.
Донимали его не просто так – на нем лица не было. Даже руки тряслись. Понятно, что боялся. Документы не свои, сам недавно из рабства. Но… смешно было на него смотреть.
Когда отходили подальше от дороги, чтобы встать на ночь – Клопа решили в таком виде не посылать, пусть успокоится, – меня посетило ощущение дежавю, на нас кто-то смотрел.
– Чустам, ты ничего не чувствуешь?
– Нет.
Шагов через двадцать он изменил свое мнение:
– Как у ямы Огарика.
– Не дай боги, он.
– И они еще надо мной смеются, – пробубнил Клоп.
Спать легли на берегу реки под ивой, отведя в лес и спутав лошадей. Чуть подальше от берега нашли овраг, где развели огонь. Магическое огниво все-таки вещь! Выглядело оно как два полукруглых камня, плоских с одной стороны. Чустам чиркнул этими плоскостями друг о друга, и сноп искр попал на наструганные щепки. После второго чирканья щепки занялись. Ужинали кашей с добавлением соленой рыбы. Довольно вкусно получилось.
На следующий день, пока не было Клопа, отправленного в город чуть ли не пинками, причем пешком, чтобы не привлекать внимания – одежонка-то на нем так себе, мы маялись бездельем. Поставили вершу, покидали копье в дерево, даже я дважды вогнал его в ствол – острая штука. Чустам безрезультатно походил по округе с луком. Ну как безрезультатно – еж и змея. Не знаю, как они уживаются в природе, но в супе – мм, объеденье.
Когда солнце перевалило за полдень, снова стал ощущаться взгляд. Мы с Чустамом переглянулись и пошли искать источник нашей тревоги. Сам-то источник не нашли, а вот место, откуда велось наблюдение, обнаружили. В кустах была характерно примята трава. Причем лежал кто-то мелкий, эту версию подтверждал и слегка содранный дерн в одном месте – след был детским.
– Огарик! – негромко окликнул Чустам. – Выходи давай. Выходи, мы знаем, что ты здесь.
Лишь шум ветвей в ответ.
– Не выйдешь, мы сейчас на лодке уплывем, – пошел на хитрость корм, – а ты нас не сможешь догнать.
– Врешь, нет у вас лодки, – раздался голос в трех шагах от меня.
Я чуть не подпрыгнул. Клянусь, минуту назад осмотрел этот куст и там никого не было.
