Судя по всему, торговля для Клопа не является коньком. Я иллюзий не строил, но я в своем нынешнем виде стоил максимум два империала. С учетом башок вознаграждения за мою поимку еще дешевле получится, если сдать меня официально. Правда, в этом случае надо хозяина дней десять ждать, вдруг найдется, а потом на аукцион выходить… А если кто на меня позарится?
– Откуда такая цена? – спросил я.
– Говорю ж, договорился. На меньшее не соглашаются. Надо, говорят, и алтырю денег дать, и писарю.
– Почему я?
– Так… они вначале стали говорить, смотря какой раб, я и решил тебя – дешевле-то среди нас никого нету.
Пахло от этой затеи плохо, очень плохо.
– Ну да, – произнес Чустам.
Хреновина получается, право слово. Теперь еще и все считают, что Клоп меня по дружбе проталкивает.
– Я не пойду, – заявил я. – Пусть вон Ларк или Толикам хромают.
– А чего не я? – съехидничал Чустам.
– Ты дорогой.
– Толикам тоже.
Сквозь черную печать Толикама просвечивала, как ни крути, голубизна прежней.
– Тогда Ларк. Если надо, я ему ногу сломаю.
– Догонять умаешься, – фыркнул Ларк.
Я улыбнулся – чувство юмора у затюканного судьбой раба это, знаете ли…
– Дорого, конечно, очень дорого, – хмуро взглянув на меня, сказал корм, – но идти придется тебе. Толикама нельзя. Ларка… так двоих с ветром в голове…
– Умники нашлись, – огрызнулся Клоп.
– Клоп, сколько осьмушек в дне?
– Восемь.
– А в дне и ночи?
Клоп завис.
– Вот и ответ.
– Так… Десять и шесть! – Процессор бывшего раба наконец справился с задачей, при этом Клоп помогал себе, сгибая пальцы за спиной.
Корм покачал головой:
– Молодец. Что скажешь, Хромой?
– Понял я.
Клоп насупился.
– Возьмете Серебрушку. Тебе, Хромой, пешком придется.
– Не нравится мне все это.
– Мне тоже, Хромой. – От слов Чустама легче не становилось, но хоть с душой сказаны.
Отправились мы утром. До дороги доехали втроем, мы с Клопом на Серебрушке и Чустам на Звезданутом. Мне пришлось слезть, не может раб ехать с хозяином на одной лошади, даже если он инвалид.
– Ну давайте. Пусть у вас все получится! – слез с жеребца Чустам.
– Ладно. Ты не светись здесь, езжай. И за Огариком присмотри, а то может и город захотеть посмотреть.
Чустам кивнул:
– Кинжальчик-то сними.
Я, отвязав самодельный пояс из ремней сбруи, снял ножны и хотел положить в седельную сумку.
– Давай сюда, – вздохнул корм. – Клоп – селянин. Остановят, найдут в сумке, к страже попадет.
– Он же короткий! – возмутился Клоп.
– Ты знаешь разрешенную длину в этом балзонстве?
Колопот промолчал.
Ношение оружия, кстати, строго регламентировано местными законами. Селянам разрешена одна длина, городским – другая, знати – третья, но… никто кроме войск и стражи не имел права носить иного оружия, кроме кинжалов и мечей. Копья, алебарды, кистени и прочее – строго при поступлении на службу. Исключение составлял лук за пределами городских стен – его могли носить
