Семь тридцать. Полчаса как рассвело, и единственное, что пока успело сделать солнце, – осветить туман. Туманом окутано все вокруг. Даже озеро Гарнер кажется погруженным в облако. Озеро Уайт похоже на Каньон, Забытый Временем.
Реджи всем раздает кофе, как и в предыдущие четыре дня. Подозреваю, у него просто не так уж много других дел. Ведь его серьезные и жилистые проводники со всем справляются. По сравнению с остальными Реджи довольно легкомысленно относится к тому, что Лай все еще не нашлась.
– Как вы? – осведомляюсь я.
– В смысле, не беспокоюсь ли я за проклятую псину Дэла? Нет. Она, наверное, прибилась к стаду лосей. – И все же он бросает виноватый взгляд на Вайолет и Фродо, юную родственницу Пэйлин, которые с несчастным видом сидят на гальке. – Я в полном порядке. Заплывы на каноэ и озерные чудища, конечно, не моя стихия – как и чудаки на лодках с колесами, – но мы сделали полдела в том, что касается гребли. Теперь осталось только вернуться назад.
– Реджи, а куда делось все охотничье снаряжение, заказанное Крисом-младшим и доставленное уже после его смерти? Крюки и все такое?
Он пожимает плечами:
– Я вернул его. Никогда не думал, что выберусь сюда и появится повод им воспользоваться.
Беру два стаканчика кофе для Вайолет и Фродо, но Фродо уже пьет горячий шоколад, так что один кофе я оставляю себе и сажусь рядом с Вайолет. Она прислоняется ко мне. Не знаю уж, сознательно или нет, хотя – когда вы в последний раз прислонялись к кому-то бессознательно[83]? Так или эдак, все равно приятно.
Ребята Реджи пекут оладьи, пока все мы ждем, чтобы туман развеялся, или испарился, или хоть как-то исчез. Никто не говорит в голос, только шепотом. Около часа над лагерем висит влажная тишина, нарушаемая только редкими криками птиц.
Однако на исходе часа со стороны озера Уайт раздается ужасно громкий и пронзительный звук, мы словно оказались в глотке у ревущего Годзиллы.
Разумеется, все сразу же сходят с ума и смешиваются в паникующую кучу-малу, на которую почему-то очень трудно смотреть. Не особо пытаясь разобраться в происходящем, я удивляюсь выбору момента. Исходя из того, что шум поднял человек – с помощью сирены? подключив ноутбук к системе “маршалловских” усилков? – я не понимаю, почему именно сейчас. Почему бы не дать нам денек-другой полазить по Уайту для правдоподобия? Или хоть дали бы очухаться после прошедшей ночи!
Поворачиваюсь к Вайолет узнать, что она думает, но ни ее, ни Фродо уже нет. Причем нет не просто рядом со мной, а вообще в зоне видимости, хотя кажется, прошло так мало времени, что они еще не могли никуда уйти. Но я совсем не уверен, что мой мозг работает, как положено. Мимо проходит человек с предметом, похожим на ружейный футляр. На его опознание у меня уходит столько времени, что к моменту, когда до меня доходит – это же Фик, – он уже скрывается из виду. Оказывается, он бежит.
Теперь само
Эх, Вайолет. Я так скучаю по ней. У меня к ней вообще ужасно странное чувство. Как будто мы простояли пять тысяч лет статуями по разные стороны входа в египетскую пирамиду, все это время только и мечтая зайти внутрь и трахнуться.
Кто-то кричит: “Ребята,
“Ладно, – думаю я. – Хватит разврата”.
Достаю из кармана куртки одноразовый шприц и одну из двух ампул андурила – всего четыре дозы, – украденных из сейфа доктора Макквиллена.
Андурил – это антипсихотик, созданный в шестидесятых. Говорят, он бьет по мозгам, как молотком, но зато работает, и с меньшими побочными эффектами для обмена веществ, чем то дерьмо, которым кормят психов теперь. Еще говорят, он резко прекращает действие ЛСД.
Правда, он может отключить мускулатуру, так что принимать его надо вместе с антипаркинсоническими препаратами. Этих я тоже стырил две ампулы.
Надо было заготовить инъекции заранее. Теперь же возиться со шприцем приходится очень долго. Не знаю, почему я этого сразу не сделал. И почему не спер у Макквиллена весь андурил. Надо научиться доверять своим инстинктам.
