Дикая тварь

меня плохое настроение.

– Сара, возможно, есть какая-то причина, почему преподобный Джон сейчас не с нами.

Она медленно кивает, переваривая. Наконец спрашивает:

– Вы прочли тот стих?

– Из Исаии? Да.

– Вы его поняли?

– Не уверен. Суть в том, что в озере Уайт есть какой-то морской змей? – Пэйлин кивает. – И тот, кто написал Книгу Исаии, каким-то образом знал об этом?

– И тот, кто написал Апокалипсис. И Книгу Бытия. То есть вашему народу ведь известна Книга Бытия.

Моему народу известно и об Апокалипсисе – в основном из тысячи фильмов ужасов, которые мы о нем сняли, ну да ладно.

– Вы об Ионе и ките? – уточняю я.

Кажется, она озадачена:

– Я о Книге Бытия. – Видимо, про Иону не оттуда. – Ну, знаете, Адам и Ева? Змей?

– Вы хотите сказать, что чудовище озера Уайт – это змея из райского сада?

– Нет, – она озирается и переходит на шепот: – Я говорю, что это Змей.

Мда. Обычно я в таких случаях не спорю. Кивнул бы, и поехали дальше. Но вот сейчас я чувствую странную потребность в здравом смысле.

– Знаете, я уверен, что слова “змей” и “змея” означают одно и то же.

– Наука рассматривает их как одно и то же, – отвечает Пэйлин. – Но в Библии Змей – это Змей. Он дает Еве запретный плод, и Бог превращает его в змею. Бог говорит: “Теперь иди и пресмыкайся в пыли”. А исполниться это могло лишь после того, как Адам и Ева ушли из Эдема, иначе откуда тогда пыль? То же самое с запретным плодом: все думают, это было яблоко, но в Библии нигде не сказано про яблоко. Хотя вообще-то яблоки в Библии упоминаются. Точно так же все думают, что в Библии сказано о трех волхвах…

– Я понял, понял, – перебиваю я. – Если Змей не был змеей, то чем он тогда был?

– Вот именно. Чем он был?

– Это я вас спрашиваю.

– Я не знаю. У нас есть только улики. Вы когда-нибудь слышали о числе зверя?

Пожалуй, я мог бы буквально сбежать от нее.

– Три шестерки?

– Ну, оно выглядит как три шестерки.

Хотя говорят, она бегает трусцой.

– А на самом деле три девятки?

Пэйлин смеется и панибратски тыкает кулаком мне в плечо:

– Нет же! Будьте серьезнее.

Она снова озирается, протягивает руку и отламывает зеленую веточку от дерева с таким видом, будто все четыре дня ребята-проводники запрещали нам это делать. Веткой она рисует на земле три шестерки по диагонали справа налево, не отрывая руки. Получается похоже на спираль.

– Что это? – спрашивает она.

– Лобковый волос?

– Доктор Лазарус!

– Я не знаю. Что же?

– А как насчет цепочки ДНК?

Смотрю на рисунок:

– Ну, обычно ДНК изображают как двойную спираль, но в таком масштабе она, наверное, выглядит как одиночная. И потом, на самом деле, она не то чтобы сохраняет форму спирали. К тому же наверняка существует и однонитевая ДНК… – Тут Пэйлин прерывает меня, хлопнув в ладоши. – Что?

– Вы все понимаете! – радуется она. – Возможно, вы думаете, что не понимаете, но напрасно! – Она изображает меня: –