мелькал в глазах у всех.
– Я не призываю всех вас изменить Рейху и пойти на службу Советской России, – продолжил Эйтингон. – Хотя, если честно, не сочту предательством отказ служить преступному режиму Гитлера. Не буду долго говорить о тех зверствах, которые творили и творят немецкие солдаты в моей стране, скажу только, что не замараться в пролитой крови у вас не получится, пока вы воюете под германским флагом. Сейчас вы все являетесь соучастниками преступления, имя которому – война. Для нас она священна – мы защищаем своих родных, свою землю. Вы же – захватчики, убийцы и грабители – не важно, находитесь ли вы в башне танка или на капитанском мостике. Это была преамбула. Теперь о деле. Я предлагаю вам добровольно помочь перегнать «Тирпиц» в Мурманск. Нас слишком мало, чтобы справиться со всем корабельным хозяйством. Что это вам даст? Во-первых, вам необходимо помнить главное – сейчас вы находитесь в плену. И только от вас зависит, каким он будет, этот самый плен. Вы можете угодить в Норильск – это в Арктике, где загнетесь от холода, голода и непосильного труда…
– Это варварство! – высказался один из офицеров, высокий, сухопарый, бледнолицый.
– Возможно, – холодно согласился Наум, – но не большее, чем то варварство, которое вы позволяете себе в «лагерях смерти». Только в одном концлагере Аушвиц каждые сутки умерщвляют в газовых камерах несколько тысяч узников или ставят над ними бесчеловечные опыты: удаляют, к примеру, какой-либо орган и смотрят, как от этого страдает человек. Выкачивают кровь из детей, чтобы переливать доблестным воинам вермахта, и тому подобное… хотел сказать: «зверство», вот только зачем обижать животных? Они так не поступают с себе подобными.
– Все это клевета! – воскликнул бледнолицый.
Эйтингон шагнул к нему и спокойно спросил:
– Имя? Звание?
Офицер задрал подбородок.
– Меня расстреляют?
– Не слышу ответа, – по-прежнему спокойно сказал Наум.
– Фрегаттен-капитан-инженёр[21] Оскар Штелльмахер!
– Так вот, герр Штелльмахер. Все, что я сказал, – правда. Когда закончится война, я, если хотите, лично проведу вас по баракам Аушвица, когда его несчастных узников освободят наши войска. Покажу вам крематории и гору пепла, в который уже превратились сотни тысяч людей. А насчет расстрела… Не дождетесь. Сейчас вы нужны мне, а позже понадобитесь свободной Германии, которую мы вылечим от «коричневой чумы».
– Каким образом? – усмехнулся пожилой, но справный моряк с очень ясными голубыми глазами. – Занесете «красную заразу»?
Эйтингон не выдержал и рассмеялся – его распирало то блаженное ощущение, которое всегда овладевало им в опасных операциях – в Китае, в Мексике, во Франции, везде.
Ясноглазый, встретив его бестрепетный взгляд, представился сам:
– Фрегаттен-капитан Роберт Вебер, командующий артиллерийской БЧ.
– Герр Вебер, вы ничего не знаете о советской стране. У нас хватает недостатков, согласен, но только в нашей стране люди обращаются друг к другу со словом «товарищ». Лично я не знаю слова лучше этого, и чтобы ощутить драгоценное чувство товарищества, нужно пожить у нас. Кстати, немцы – единственная европейская нация, которая смогла прижиться в России с давних времен. Сейчас в СССР живет несколько миллионов немцев. Поговаривают даже, что Автономная Республика Немцев Поволжья, упраздненная перед войной, будет восстановлена после победы.
Эйтингон говорил, чувствуя, как утекают минуты, но привлечь на свою сторону хотя бы нескольких офицеров из списка «А», то есть самых положительных, не нацистов, было едва ли не самым важным. И он переменил тон.
– Я не собираюсь никого уговаривать, просить и так далее. На войне как на войне. Я буду приказывать, вы – выполнять приказ. Ослушаетесь – будете расстреляны. Поймите меня правильно – я не кровожаден, а просто выполняю задание. Со мной достаточно специалистов, чтобы увести «Тирпиц» без вас. Мы плохо справимся с этим делом, но мы справимся. Будем не спать сутками, работать на износ, но доведем линкор до Мурманска. Выбор за вами. Можете отказаться от сотрудничества и сдохнуть или же проявить хваленую немецкую практичность.
Высокий, стройный мужчина со строгим лицом директора школы вышел из строя.
– Первый помощник командира корабля, фрегаттен-капитан Пауль Дюваль, – отрекомендовался он. – Я подчиняюсь.
Еще один офицер, неуверенно оглянувшись, присоединился к нему.
– Электроинженер, корветтен-капитан Пауль Штайнбихлер!
