– Никак нет! – по-строевому ответил Бородин. – Угли красные, факелы просмолены. Все готово, хевдинг!
– С парусом, если что, поработаете. Только шустро! А как скажу: «Прыгать!» – то сигайте без разговоров и плывите к берегу! Ясно?
– Так точно!
Костя улыбнулся, хоть и малость нервно. Он нисколько не раскаивался, что подсказал Хродгейру насчет брандера, просто исполнить эту идею было задачей непростой.
«На дело» они пошли в одних портках, даже рубахи сняли, чтобы плылось легче, а уж брони и подавно. Ни мечей, ни даже ножей – только щиты. Щит и от стрел защитит, да и на воде поддержит, как спасательный круг.
Особой суматохи на скейдах Плющ не заметил. Он мог насчитать с десяток человек, но никакой повышенной боеготовности не наблюдалось.
– Эваранди! Приспусти правый шкот!
– Есть! – браво ответил Костя.
Кнорр пошел ровнее. Только бы ветер не переменился…
Плющ глянул за корму – «Рататоск» был далековато. Нагруженный легкими деревяшками брандер по чти не погружался в воду и шел быстрее кнорра с грузом и командой.
Надо полагать, бойцы Эйнара не тревожились особо – если они и видели «Рататоск», которого закрывал брандер, то особого беспокойства он не вызывал – ведь передний кнорр был из посольских. Стало быть, все шло штатно.
Ветер, будто желая помочь, задул сильнее, и Йодур проворчал одобрительно:
– Начали, Роскви! Поджигай!
Бородин сунул в горшок с углями факел. Тот затрещал и занялся. Подождав, пока тот разгорится, Валерка поджег от него еще парочку факелов и передал их Косте.
– Я на нос, – сказал Плющ.
– Давай.
Пробравшись по краю палубы и нырнув под парус, Костя сунул факел в загодя проделанную «норку» – трава сразу загорелась, пламя загудело, словно жалуясь, что его придавили сучья, но тут же затрещал тростник и сухие ветки, воспламеняя плавник, сдобренный смолою.
Костя было испугался, что огонь подпалит парус, но быстро успокоился – пристань была уже близко, а разгон они набрали неплохой. Лишь бы только Йодур не «сбил прицел»…
Обратно на корму Эваранди едва пробился – пламя гудело неслабое, жар валил как из топки. На пристани уже догадывались, что происходит нечто недоброе, но опыт ничего не подсказывал.
А огонь разгорался все пуще. Запылал парус, затрещала мачта, пошли лопаться штаги и прочие снасти. Пламя бушевало такой силы, что погребальной лодье впору.
– Прыгайте! – гаркнул Йодур, тиская рулевое весло.
Не раздумывая, Костя нырнул за борт, а когда всплыл, увидал рядом отплевывавшегося Валерку.
Брандер удалялся. На берегу забегали, замахали руками, но было поздно – полыхающий кнорр втесался между двумя кораблями Эйнара.
Костя моргнул, а Йодура уже нет, все скрылось в дыму и пламени.
– К берегу! – крикнул Бородин.
– Давай!
Когда они, мокрые, выползли на берег, брандер сделал свое дело – посольские скейд и кнорр загорелись разом.
Солнце уже село, и в наступавших потемках бушевавшее пламя выделялось ярче и резче.
– Что засмотрелись? – послышалось ворчание.
Костя радостно ухмыльнулся – Йодур выходил из воды, как пародия на водяного.
– Мы уж думали – все!
– Еще чего… Чего Хродгейр медлит? Уйдут же!
– Попались! – заорал незнакомый голос. – Стенульф, здесь они!
Пара викингов выбежала из-за кряжистых дубов. Даже без броней и оружия они выглядели несокрушимыми.
– Никто, кроме нас! – хохотнул Бородин и вышел вперед.
Мордатый Стенульф загоготал, увидав Роскви, и нанес ему сокрушительный удар кулаком, способный и телка свалить.
