Николас уперся руками в колени.
– Сможете спросить, когда мы вернем Айронвуду астролябию и он ее освободит.
Этта моргнула:
– Вы хотите пойти со мной?
Она заметила промелькнувшую на его лице вспышку сильного чувства, но не смогла его разобрать. Он отвел взгляд. И несколько секунд спустя усмехнулся:
– Да разве ж совесть позволит мне отпустить вас одну… Вижу по вашему лицу, что вы недовольны, но у меня за плечами опыт многих лет путешествий. Вы же только начали. Нуждаться в помощи или защитнике – не слабость.
– Мне не нужен защитник, – возразила Этта. – Мне нужен напарник.
Взгляд Николаса скользил по развалинам вокруг них, по мерцающей стене света – входу в проход, – но когда она заговорила, их глаза встретились. Его губы приоткрылись, словно предложение застало его врасплох.
– На каких… условиях?
«Вы же путешествовали с Джулианом?» – хотелось спросить ей. Но… София говорила о нем не более как о слуге Джулиана, камердинере; и хотя сначала Этта списала это на жестокость и пренебрежение девушки, теперь доказательство было прямо у нее перед глазами. Ее сердце раскалывалось снова и снова – от осознания того, какую роль они ему отводили, и от того, что он думал, с нею будет то же самое.
– Мы держимся друг за друга, – сказала она. – Вы зовете меня Эттой. И у нас нет секретов. – Кроме того, конечно, что она никогда не отдаст астролябию Айронвуду, если это будет в ее власти. – И…
– Мы оба продолжим презирать Айронвуда?
Она улыбнулась, даже когда сомнения начали затуманивать ее разум.
Она не могла думать об этом сейчас – сперва надо найти астролябию, если им вообще суждено ее найти. Но, принимая его помощь, она не могла не задумываться о последствиях. Он рисковал навлечь гнев старика.
Словно бы прочитав ее мысли, он тихо сказал:
– Это мой выбор. То, что я делаю, я решаю сам.
– Хорошо. – Невидимая струна, плотно обмотавшаяся вокруг ее сердца, ослабла. – Прежде чем мы поймем, куда направляться, вы хоть представляете, где мы?
Бесстрастно взглянув на нее, он поднялся на колени.
– Немного отвлекся при виде вас, лежавшей в луже собственной крови.
– Ни в какой не
– Не кипятитесь, – сказал он, пробегая пальцем по ссадинам. Она не дышала, пока он не отвел руку.
– Теперь вы выглядите настоящей пираткой, – сказало он ей с тихой полуулыбкой. – Но мне нужно раздобыть одежду и припасы. Ничего, если я оставлю вас здесь на пару минут? Я ненадолго, обещаю.
Этта открыла наспех собранную сумку и рылась в ней, пока руки не сомкнулись на бархатном мешочке с золотом. Девушка протянула его Николасу.
– Моя мама не воровка, чего нельзя сказать обо мне.
– Всего лишь компенсация, – одобрил он, взвешивая мешочек на ладони, – учитывая, что они вам сделали.
Этта смотрела, как Николас устремился к разбомбленным витринам магазина, встретилась с ним взглядом, когда он в последний раз обернулся через плечо, и сердито махнула, чтобы поторапливался. Эхо его усмешки поселилось в ней, словно глоток теплого чая.
Она снова огляделась, с трудом поднимаясь на ноги. Стена позади нее стояла достаточно крепко, чтобы опираться на нее, пока она шла по кучам стекла и мокрого обгорелого дерева. Вывески были на английском, а по запаху и обстановке она по крайней мере могла определить, что здесь был пожар.
Этта отступила туда, где была раньше, и спряталась за стеной.
То и дело она слышала голоса или тихий рык двигателя и, вытягивая голову, украдкой поглядывала сквозь длинный коридор на улицу в другом его конце. Мимо прокатился ярко-красный автобус, за ним спешили две молодые женщины в юбочных костюмах и пришпиленных к прическам шляпках. Этта болезненно осознала, что на ней платье восемнадцатого века и сдавливающий ребра корсет.
Англия, полупораженно подумала она. Лондон, если ее догадка верна. И мода… 1950-х? Или…
