придворной жизни, и даже пристальное внимание незнакомых людей не заставляло так уж сильно нервничать. Особенно учитывая точные и меткие определения, которые Наринна раздавала направо и налево. Конечно, гуляющих в парке было достаточно, и любопытные взгляды были направлены на необычную процессию: королева-мать в самом деле редко покидала покои и предпочитала появляться в дальних уголках парка, где было достаточно безлюдно. А тут мало того, что вышла в центральную часть, так еще и с таинственной гостьей, о которой уже шептались, строя предположения, правда ли, что это жена герцога де Ранкура.
Антония вежливо улыбалась, здоровалась с теми, кому Наринна милостиво разрешала приблизиться; остальных ее величество называла издалека и давала им краткую характеристику. Конечно, им встречались не только женщины, и Тони подмечала не одни дружелюбные и любопытные взгляды. Раздражение, настороженность, неприязнь, пренебрежение, восхищение с отчетливым мужским интересом – все это отражалось в глазах и на лицах придворных. Тони слушала Наринну, запоминая ее рекомендации и поставив галочку вечером еще и написать для себя, чтобы лучше отложилось в памяти. Ведь уже меньше чем через неделю предстоит торжественный бал. Антония получила ценную информацию еще и о прежних любовницах мужа, способных, по мнению вдовствующей королевы, попортить кровь. Ту даму, что сделала неприличное предложение Иву, среди гуляющих Тони не заметила, к своему облегчению. И хотя она знала, что эти женщины для де Ранкура не имеют никакого значения, – по словам той же Наринны, они служили ему исключительно для удовлетворения физических потребностей, не более, – ревность все равно покусывала изнутри, заставляя хмуриться и сжимать сложенный веер. От Наринны не укрылись эмоции спутницы; покосившись на нее, ее величество вдруг усмехнулась и покровительственно похлопала сухой ладошкой по пальцам Тони, лежавшим на ее локте.
– Милочка, перестать морщить лоб, тебе не идет мрачный вид, – заметила она. – Ив, кроме тебя, не замечает других женщин и вряд ли уже заметит. Он твой с потрохами, успокойся.
Тони почувствовала, как теплеют щеки, и опустила глаза.
– С чего вы взяли? – пробормотала девушка. – Мы слишком мало знакомы, чтобы говорить о чем-то серьезном, и естественно, он не хочет потерять третий дар, поэтому…
– Чушь, – решительно оборвала ее Наринна. – Уж поверь старой и умудренной жизнью мне, Антония: влюбленного мужчину видать сразу. И я тебе говорю, мой неотесанный внучок наконец-то втрескался по уши, – совсем не по-светски выразилась королева-мать, ее глаза довольно блеснули. – И дар тут совершенно ни при чем, сейчас уж точно. А что касается времени, далеко не всегда для возникновения чего-то серьезного требуются месяцы. Любовь – такое чувство, которое никогда нельзя предсказать и предугадать, когда оно возникнет.
Антония прерывисто вздохнула, тут же позабыв и о любопытных придворных вокруг, и о бывших любовницах Ива.
– Он никогда не говорил ничего о том, что чувствует ко мне, – попыталась она возразить, хотя, конечно, слышать слова Наринны было приятно. Очень.
Королева-мать рассмеялась неожиданно звонким смехом.
– Девочка моя, а мужчины и не говорят о таком, – весело известила она, хитро глянув на опешившую Тони. – Они считают, что все и так понятно, зачем зря воздух сотрясать, и что лучше слов говорят их поступки.
Дальше прогулка омрачилась всего одним неприятным инцидентом: в какой-то момент, когда процессия шла по неширокой дорожке, статс-дама слишком близко подошла к Антонии, и как-то так вышло, что она неловко споткнулась и налетела на девушку, сильно толкнув ее.
– Ваша светлость, прошу простить, – тут же извинилась маркиза, присев в низком реверансе.
Тони не упала носом в пыль только потому, что у Наринны оказалась хорошая реакция: она подхватила герцогиню де Ранкур под руку. Антония была уверена, что все получилось совсем не случайно, да и раскаяния в голосе статс-дамы не слышалось. Однако устраивать скандал на глазах у всех она тоже не собиралась.
– Я прощаю вашу неуклюжесть, – ровно ответила Антония, смерив маркизу взглядом и не дав Наринне ничего сказать. – Вам простительно, миледи, в вашем уже не юном возрасте, – с очаровательной улыбкой снисходительно добавила она. – Видимо, служение при дворе дается вам уже не очень легко, маркиза, я подумаю, кем вас можно заменить. – Тони развернулась, не дожидаясь ответа Селисии, и продолжила идти по дорожке.
Девушка понимала, что только что открыто посмела угрожать статс-даме, но спускать ей с рук подобное поведение не собиралась. Наринна усмехнулась, бросив на спутницу довольный взгляд.
– Браво, девочка, – вполголоса похвалила она.
Больше ничего примечательного не случилось, а злое сопение маркизы де Монрени Антония слушала, как самую изысканную музыку, до конца прогулки.
Слова Наринны не выходили у Антонии из головы весь оставшийся день. На уроке по левитации она была рассеянной и далеко не
