– Один из прадедушек по пьяни на памятник залез.
– Серьезное преступление, – согласился Диз.
– Даже не думай смеяться! – предупредила я, сама едва сдерживая улыбку. – Это трагическая история!
Он издал тихий смешок, и я уже развернулась, чтобы высказать все по поводу неуважения к чужим семейным преданиям… Не успела. Только заметила изменившееся выражение его лица и почувствовала пальцы на своем локте. Дальше все произошло слишком быстро.
Я едва услышала его – тихий звук, похожий на рвущуюся леску. В воздухе пахнуло пылью и озоном одновременно. Запахи казались приглушенными из-за блокаторов. А потом…
Чернеющая от пальцев вверх кожа.
Воздух, острыми осколками режущий горло.
И темнота. За какую-то пару секунд мир сузился до точки, а затем и вовсе пропал.
Кажется, навсегда.
Часть II
Никаких ангелов
Кто пускается в дальние путешествия, узнает много нового. В том числе и о себе самом.
Глава 1
География ада
Изумрудно-зеленая трава под ногами, блестевшая мелкими капельками росы, сменилась асфальтом. Я повернула к башне теоретической физики. От нее до редакции было рукой подать: обежать по правой стороне галерею исторического факультета да срезать путь через корпус педагогики. Три минуты, и пробежка закончится. В наушниках заиграла бойкая мелодия: что-то про летние влюбленности и чудеса. Сбавляя темп и уже подходя к комцентру, я поймала себя на том, что невольно начала подпевать. Пришлось подавить порыв, пока никто не услышал. А в редакции на меня сразу накинулись Ким с Жако.
– Скажи ему, что в черно-белом лучше!
Промокнув вспотевшую шею полотенцем, я внимательно посмотрела на два разворота. Черно-белые фотографии, конечно, всегда смотрелись более стильно, но…
– Только если мы вместо празднования двухсотлетия напишем о похоронах, – категорично заявила я.
Внутренний голос подсказал, что это не так далеко от правды. Я велела ему замолчать.
– А повеселее нельзя? Поярче? Без этого… Засерения.
Фотограф с дизайнером одновременно пробурчали что-то нелестное про фанаток безвкусного инстаграма, а я улыбнулась. Зато они разом забыли свои разногласия.
– Я в душ, – предупредила я, доставая из-под стола сумку со сменной одеждой.
На втором этаже было тихо. Высушив волосы, я посмотрелась в зеркало и вытащила косметичку. С синяками под глазами надо что-то делать. После корректора настал черед туши. Пальцами вбила румяна, вспомнив припев песни, достала из кармана рюкзака яркий блеск для губ. Запихала вещи обратно в сумку (не забыть отнести в прачечную) и вышла. Задержалась я только у двери в IT. Входить не хотелось.
Помявшись пару секунд на пороге, я тяжело вздохнула, но все же толкнула дверь. Мазнула взглядом по комнате: все здесь говорило о его отсутствии. Цветок на шкафу завял и терял пожелтевшие листья. Лейки нигде не было видно. Музыка не играла. И даже Каталина вместо того, чтобы откинуться в кресле и листать очередной комикс, склонилась над письменным столом. Судя по нахмуренным бровям, опять пыталась написать ежемесячный отчет.
– Как он?
Айтишница не подняла головы.
– Почему бы тебе самой не узнать? – буркнула она, продолжая заполнять бланк.
Я не удивилась такому холодному приему. И не обиделась.
У Лины имелись на то причины.
Я должна была умереть. Я. Не он, не кто-то другой. Я почти оказалась на грани, я была уверена, что следующий вдох окажется последним, но…
Когда спустя неделю я очнулась в палате университетской больницы, мне объяснили, что я ошибалась.
Что руки, рассыпающиеся пеплом (я невольно посмотрела на свои пальцы: сейчас-то они выглядели нормально, хотя от серого лака в ближайшие годы я воздержусь), – это нормально. Что изрезанное изнутри горло можно вылечить. Если только найдется кто-
