Интересно, кто тут хозяйничает в отсутствие хозяина?
Судя по дымку из трубы, баня топится. Поднимаюсь на крыльцо и, пригнувшись в дверях, захожу в предбанник. Убеждаюсь, что изрядно прибавил в росте, ибо почти касаюсь головой низкого потолка.
На вешалке мужская и женская одежда. Мужская явно не моя – по росту маловата, а в ширину на несколько размеров больше. А вот бирюзовое платьице в гардеробе жены вроде бы присутствует. Та-а-ак…
Распахиваю дверь в парилку и… и удивленно смотрю на пышнотелую блондинку, возлежащую на полке лицом вниз.
– Марик, – говорит она низким томным голосом, – обработай меня веничком.
Поняв, что передо мной не моя супруга, испытываю некоторое облегчение. Однако, словно загипнотизированный, продолжаю пялиться на обнаженный идеал средневековых художников.
– Ну Марик, ну… – Подняв голову и увидев вместо Марика меня, блондинка замолкает на полуслове. Несколько мгновений она смотрит, все сильнее округляя большие, обрамленные пышными ресницами глаза, и наконец, набрав полные легкие жаркого воздуха, разражается истошным воплем: – Ма-а-арик!
Выйдя из ступора, отшатываюсь назад и закрываю дверь парилки, за которой блондинка продолжает взывать к неизвестному Марику.
– Эй! – раздается за спиной мужской голос.
Обернувшись, вижу перед собой упитанное лицо кавказской национальности. Могучий волосатый живот нависает над веселенькими семейными трусами, на которых изображены пальмы и выпрыгивающие из воды дельфины. Из трусов торчат еще более волосатые, малость кривоватые тонкие ноги, вставленные в длинноносые лакированные туфли. В руках у джигита по шампуру с нанизанными кусочками аппетитно пахнущего мяса. Округлив глаза и задрав густые брови, так что они соединились с аккуратно зачесанными набок волосами, мужик с изумлением осматривает меня с ног до головы.
М-да, видок у меня, по меркам цивилизованного мира, тот еще. Полотно сестры Мизгиря Таит, из которого сшиты мои штаны и рубаха, по внешнему виду мало чем отличается от обычной мешковины. Обмотанный вокруг талии обрывок толстой веревки не придает моему виду презентабельности.
– Эй, – снова восклицает Марик и опять замолкает, словно то ли не может подобрать слова, то ли ему мешает что-то другое. Насупив брови, он переводит недовольный взгляд на собственные руки, и его лицо озаряется пониманием. Перехватив левой рукой оба шампура, он включает правую в разговор, помогая по-кавказски активной жестикуляцией возникновению слов. – Эй! – На этот раз возглас сопровождается вкручиванием вверх правого указательного пальца. – Бомжара, я твой рот топтал, ты как тут оказался?
Пропускаю оскорбление мимо ушей и в последний момент сдерживаюсь от заявления, что это моя дача. Внешний вид-то у меня нынче совершенно другой, никто из соседей меня не узнает и, соответственно, не подтвердит мое право собственности.
– Извини, мужик, – говорю миролюбиво, – я к хозяину зашел. Это же Жорика дача?
– Эй, какой такой Жорик-чморик, эй? – нагло вопрошает Марик и, в очередной раз вкручивая палец в воздух, заявляет: – Я хозяин эта дача, понял, да? А ну, бомжара, я твой рот топтал, говори, как ты сюда пришел? Говори, в дом заходил? Вещи крал? Я тебя, я твой рот топтал, на цепь посажу, буду как собаку в будке держать. Понял, да? Я твой рот топтал!
Подхожу к кавказцу вплотную, и тому, чтобы смотреть мне в глаза, приходится максимально задрать голову. Подобное положение всегда сбивает спесь с любителей словесных наездов. Мужик не является исключением, поэтому неловко замолкает.
Отбираю оба шампура, снимаю кусочек мяса, кладу в рот и, прижав его языком к небу, наслаждаюсь вкусом горячего сока. М- да, великолепный шашлык! Жаль, что наша встреча произошла при подобных обстоятельствах, не предполагающих дальнейшего совместного приятного времяпрепровождения за общим столом.
Однако, пока я оценивал кулинарные способности Марика, он прошмыгнул к столу и схватил деревянную коробку, размерами похожую на шахматную, только не расчерченную на клетки.
Вот Марик открывает ее трясущимися руками. Опа, да там в уютном бархатном ложе находится большой черный револьвер. Судя по находящемуся там же баллончику, какие в детстве использовались в сифонах для газировки, это травматик.
– Марик! – В приоткрытую дверь из парилки высовывается голова блондинки. Первое, на что натыкается ее взгляд, это я, стаскивающий зубами с шампура очередной кусок мяса.
– Застрелю ишака! – срывающимся на визг голосом вопит мужик.
Увидев своего друга целящимся в меня из револьвера, блондинка, ойкнув, захлопывает дверь.
Ну, я мужика понимаю. Он отдыхает тут с женщиной, и вдруг невесть откуда появляется какой-то оборванец, вламывается в парилку, где нежится в ожидании друга блондинка, а потом еще и начинает нагло пожирать шашлыки. Кстати, а чего он сюда с ними
