А наших оттеснили. Лишь трое дерутся вместе с жёлтыми. Враги словно озверели – так и бросаются на ту кучку карлов, что своими телами защищают небольшие носилки. И их всё больше и больше… Эх! Левая рука выхватывает огнебой из седельной кобуры – бах! Попал! Теперь меч… С оттяжкой, от души! И сносит могучий жеребец маленького тощего конька, на котором сидит расплывшаяся туша. Удивительно жирный для ниппонца попался. Еле кожа доспехов на нём сходится. Томагавк, кстати, хорошая вещь, врезается в уродливую маску второго всадника… Что за… За луку седла цепляется закутанная в серую тряпку крошечная рука, хватается вторая, и вбрасывается вперёд уже виденное ранее тело ниппонского шпиона. Но рука в шипастой перчатке уже выхватывает узкий клинок ножа, чуть отходит назад, и… Вовремя успевает остановиться – мать моя женщина… Да что же творится на белом свете?! Из-под повязки, прикрывающей лицо, смотрят с мольбой на тевтона знакомые чёрные раскосые глаза.
– Назад садись, дура! Назад!!!
Ни о чём не заботясь, выдёргивает её в воздух левой рукой, бросает позади себя. Сообразила? В грудь бьёт стрела, разлетаясь на куски – толстая пластина булата так легко не пробьётся тоненькой деревяшкой с наконечником из болотного железа. Твою же… Перебросил за себя щит – у этой дурочки ведь никакой защиты! Пусть хоть круглый щит всадника прикроет её.
Раз! Взмывает вверх клинок, скидывая с головы рассечённую круглую шляпу. Проходя снизу, клинок зарубил череп, прошёл через нос и лобную кость. И тут же петля с оттягом, самым краем только дотянулся до всадника, но и этого хватило, чтобы тот завопил, хватаясь за то место, где только что была его нога… Десяток Алекса идёт клином, прикрывая своего командира с флангов. Рубят сплошную массу желтокожих флажконосцев, которые стремительно тают под их мечами. Успеют ли они?.. Чуть развернувшись, снёс острия двух пик с мечевидными наконечниками, которые было устремились ему в лицо. Жеребец дико заржал, рванул кого-то зубами, ударил копытами. Зацепили?! Нет. Хвала богам Троицы Жизни! Просто и конь вступил в битву. Ширх! Раззудись плечо! Размахнись рука! А ну, наддай, ребятушки! Наддай!.. Пробились! Защищающих паланкин карликов осталось всего ничего, да наших трое ещё.
– Князь приказал спасти этого карла любой ценой!
Поняли. Кивнули. Вновь строят клин, но тут град стрел. Несколько вонзились в коней, и… Острой болью пронзило сердце – верный вороной взвился на дыбы, из глаза торчало белое оперение. Наповал… Привычным движением выдернул ноги из стремян, а жеребец опустился на все четыре колена, задрожал, изо всех сил стараясь спасти хозяина, понимая, что должен выстоять, пока тот не покинет его седло… Успел лишь хлопнуть того по дрожащему в предсмертной истоме тёплому боку, шепнуть:
– Спасибо тебе…
И рухнул верный конь, подломились ноги, упал, вытянув гордую шею…
– Десятник!!!
– В порядке я! – прогудел сквозь маску, подхватил валяющийся под ногой вражий клинок.
Задвинул свою рабыню-пленницу, невесть откуда раздобывшую себе воинскую одежду и справу да с ним в драку устремившуюся, прикрывая спину хозяина, назад, к носилкам. Усмехнулся криво под стальной маской – теперь начинается истинная потеха.
– Гой-да! – рявкнул.
И хриплые голоса товарищей позади него:
– Гой-да!!!
– Вперёд! А ну пошли, други!
Толкнул первого из тех, что тащили носилки, указал на лагерь славов, откуда надвигалась стальная стена щитов. Карлик понял, кивнул коротко, что-то пискнул своим, те подхватили паланкин, побежали. Странно бегут. Будто внутри нечто такое, что расплескать можно. Но через прозрачные занавеси виден силуэт человека. Женщины. Понятно. Спасают кого-то из господ. Да и пёс… с ними. Приказ князя отдан. Его дело исполнить. И привычным движением оружия отвёл вновь от себя копьё с длинным наконечником, вгоняя свой клинок в живот врага. Хм… Удобно. Двумя мечами-то. Доспехи им не пробить своими железками. Огнебоев нет. Так что щит в такой драке даже мешать будет.
Распалось надвое очередное тело, и карлики замерли на месте. Страшно стало, твари безжалостные?! Но сзади лязгнуло, и вперёд двинулись соратники с ростовыми щитами.
– Давай назад, твоя работа закончена пока, друг, – прогудели над ухом.
И прошла цепь пешцов дальше. За их спинами – огнебойщики с ручницами.
Устало замер на месте. Вот ведь не пылкий юноша уже! Тридцать пять уже! Ох, ты же… Завтра тридцать шесть! Вложил в ножны свой меч, бросил на землю узкий клинок врага. Взглянул на застывшую рядом девицу в сером балахоне.
– Жива? – только и смог спросить внезапно пересохшим голосом.
Она склонилась перед ним в поклоне. Протянул руку, забрал висящий на той щит. Как только таскала при своей комплекции-то?
